Пусть будет как будет. С теми, кто есть, делай что до́лжно.

Но Прикол захотел выглядеть героем, крутым добытчиком в глазах собственного брата и потому не сдриснул к нему «под крылышко». Он явился вечером, легко раненный в руку, при этом выглядел настолько хреново, как будто вот-вот отдаст концы. Ясно было, что парень выложился на полную катушку. Насчёт раны объяснил, что споткнулся о корягу, когда столкнулся с кошаком. Мутированные коты в первом круге встречались редко, здесь скорее можно встретить обычных, хотя и борзых не по-детски.

– …Ну, я отбежать хотел, а тут что-то как бац под ноги… я и упал, а эта тварь мне на руку прыгнула… Но я её… – Новичок ладонью здоровой руки чиркнул по горлу.

Вот ведь, и от дураков бывает польза, когда их правильно мотивируешь. И если им хоть краешком губ улыбнётся удача…

Бок у Жива к этому времени совсем не болел. Словно и не подстрелили его. Почти вернулось обычное состояние; можно выползать и отправляться дальше. В лагерь возвращаться не стоило. Наверняка стукачи Кистеня, тот же Горький Мак, быстренько засекут и сообщат, что он вернулся и всё ещё совпадает со своим именем… Пока что Жив будет довольствоваться выигрышным статусом без вести пропавшего.

Но старый барыга не глуп. Судя по тому, что рассказал Прикол, тот ждал явления недобитого Жива по свою душу. Подход к бункеру патрулирует целая группа бойцов. И снайпер в укрытии на дереве. Прикол его высмотрел, сам оставаясь незамеченным. Оставалось лишь диву даваться! Значит, не совсем уж кретин, бывают просветы и у этого образчика, не зря Жив сделал на него ставку.

Вот снайпер был проблемой. Не снять его, это-то легче лёгкого для матёрого чистильщика. Сам факт, что там втулили стрелка, – проблемный. Наверняка подсадная утка. Тронь его, и сразу обозначишь, что появился. Не тронешь – может высмотреть и в спину ударить, гад. Короче, хреновато, однако не безнадёжно. Жив будет там перед рассветом. Чтобы вместо неуверенного многоточия поставить точку.

Кистеню надо было сто раз подумать, прежде чем так некрасиво поступать. Жив, конечно, особо никогда из себя не строил крутого душегуба, но и ни малейшего повода держать себя за лоха не давал никому и никогда.

Фактически основным его занятием в Троте уже давно являлось убийство. Убийством по зонным понятиям, само собой, считалось лишь уничтожение человека.

Сначала он, как и все свежеприбывшие сталкеры, охотился на ИО, сдавал хабар перекупщикам, снова уходил в ходки и ради этого оставался в Зоне, но когда впервые отобрал человеческую жизнь, для него всё изменилось. Тогда он ещё не осознал, что это был переломный момент, но последовали второе и третье убийства, и со временем он стал кем-то другим. Уже не совсем сталкером, охотником за артефактами. Хотя и наёмником в прямом смысле не считался до сих пор.

Матёрый зонный волк Жив не опасался спускаться во второй, третий, даже четвёртый круги. Со стороны многим наверняка казалось, что он ходил туда, как к себе домой. По слухам, которые не опровергал, он сметал со своего пути все препятствия, избегал коварнейших ловушек, разве что только в эпицентр пока не совался.

Все посвящённые знали, что он выполняет заказы, но не всякие. Только те, которые считает приемлемыми для себя, по каким-то критериям. И все знали, что он никого не подставляет. Ещё ни один бродяга Трота ни разу не посмел заявить, что Жив предал его или обвёл вокруг пальца. Хотя, по мнению некоторых скептиков, может быть, просто не оставалось свидетелей… Сколько трупов на счету у этого старожила, никому точно не было известно. Даже другим старожилам, которые и сами за спиной оставили целые мартирологи.

У каждого сталкера, который выживает в Троте годы и годы, отнятых чужих жизней на счету такое количество, о котором обычному человеку даже подумать страшно.

И только сам Жив, один во всём Троте, знал, почему целенаправленно отбирает человеческие жизни.