Сталкер спокойно стоял; он ждал момента, чтобы огласить приговор, зная, что ему никто не помешает. Некому помешать – охрану Жив упокоил всю, дополнительно произведя контрольные.

И вот наконец предатель отнял руки от морды. И посмотрел. В упор. Чтобы столкнуться с неумолимым взглядом серо-стальных глаз сталкера.

Это и было оглашением приговора.

Нарушил неписаное, однако общее для все правило, продал своего – и наказание воспоследует по всей строгости. Мера пресечения только одна. Высшая. Все остальные мыслимые и немыслимые наказания и без того неотъемлемые атрибуты чужеродного Недоада.

Чистильщик выстрелил одиночным, и пуля попала ювелирно в шею, перебив позвоночник у основания черепа. Красные брызги окрасили угол, в который забился бывший работодатель.

В этой истории поставлена точка. Что будет дальше, сталкер узнает позже. Если не отвернётся от него зонная Удача, то ещё походит-повоюет-поживёт, его ходка продолжается, значит, многоточие…

Он забрал все деньги, какие нашёл, получившийся увесистый рюкзак навесил рядом со своим сталкерским и растворился, будто его в схроне и не было вовсе, а разгром как-то случайно, сам собой получился.

Теперь же за ним надо будет приглядывать, отслеживая следующие его шаги. Для того чтобы в конечном итоге определить, чего на самом деле желает именно этот соискатель, и решить, давать ли ему то, о чём он мечтает, шагая вперёд…

Но это решение будет принято ЕЮ не сразу. Если будет принято. Если он окажется действительно достойным быть ЕЙ равным.

Исполнение истинного желания можно заслужить только в пути, ведущем к нему. Горечью утрат, искушением иллюзий, болью ран. И мудростью постигнутых уроков. И…

Главная заслуга у каждого своя. Вот когда он сам узнает, в чём она заключается, тогда и настанет время.

Слав лежал на чём-то твёрдом. Гораздо более неудобном, чем диван, на котором он засыпал в доме нечаянного попутчика Сергея. Сейчас его тело находилось на жёсткой и холодной поверхности. Причём лежало в неудобной позе – правая рука почти не ощущалась, завёрнутая под бок и придавленная.

Глаза он разлепил с трудом, будто веки были пластилиновыми и не желали размыкаться. Приподнял голову… И обнаружил себя лежащим в подъезде! В обычном подъезде многоэтажного жилого дома. На плиточном полу, возле двери чьей-то квартиры. В зрачки через окно между этажами бил солнечный свет; снаружи давно уже день. А в памяти стремительно меркло, исчезало сновидение, в котором он лежит не здесь, а на диване в уютной кухне, а рядом с диваном на стуле сидит большой мужчина, хозяин того дома, и что-то говорит, говорит… Что именно, запомнить не успелось, сон окончательно померк, сменившись явью, гораздо более смахивающей на сновидение.

Ближайший придверный коврик пованивал чем-то гнилостным, и в этот запах, при всей его убийственной реалистичности, очень не хотелось верить.

Но пришлось. Окружающая явь, какой бы неожиданной она ни была, властно втягивала путешественника в себя.

Слав, держась за лестничные перила и стенку, поднялся на ноги. Затем, шатаясь как пьяный, по ступенькам опустился на промежуточную площадку и уткнулся лбом в оконное стекло. За окном жарило солнце. Лето в самом разгаре, знойное, зелёное, конец июля или август. Последствий ливня нет и в помине.

Внизу тянулась аллея, вдоль неё росли пышные деревья; ветер легко играл листьями, мёл мелкий сор по тротуарам. Редко в поле зрения появлялись прохожие. Оцепенев, Слав стоял и таращился на незнакомый городской пейзаж с высоты примерно пятого этажа.

Куда он попал? Наверное, всё же спит ещё. Но если это сон, почему всё кажется таким… реальным? Почему он здесь, в каком-то подъезде, кто его сюда перенёс? А может, просто впал в летаргию и проспал несколько лет, и за окном будущее… Или всё то, что с ним происходило до этого пробуждения, и было сновидением, завершившимся мужчиной, сидящим на стуле и толкающим речь? А проснувшийся в действительности не тот человек, которым себя знает и помнит… В любом случае, как он мог здесь оказаться, Слав абсолютно не представлял.