— Ты Москву знаешь, — сказал он Никичу и показал ему бумажку, — веди.

— Ста-лак-ти-ты, — прочел Никич.

— Что это еще за название?

— Это в пещерах такие ледяные сосульки. Сталактиты и сталагмиты.

— Все знает, блин, — сказал Игорь.

— Не знаю я такого места в Москве. Таксисты знают. Они все знают. Да только рано. Он дрыхнет еще, и жена дома. Она скоро уйдет. Может, погуляем?

— А я хочу на Красную площадь, — заявил Игорь.

— Хули ты там забыл?!

— Должен же человек хоть раз в жизни увидать Красную площадь.

— В чем-чем? В жизни? — заржал Никич.

— Погодите, — остановил их Кир, — надо подарок купить.

— Еще одну шашку, что ли? Не нарубился?

— Не ему. Ему-то уж не судьба, видно. Дочке. Дочка у него. Три года. Маленькая.

— Может, хватит подарков? — занудным голосом спросил Никич. — Ты уже купил один — и чем, блядь, кончилось?

— Купи ей сразу калаш, — посоветовал Игорь, скаля зубы.

— Ладно. Есть универмаг «Детский мир», — сказал Никич, — можно съездить… Не, я вспомнил, тут есть ближе большой магазин, «Московский» называется, открыт круглые сутки. Хряем туда.

Но Никич — то ли после смерти память у него стала сдавать, то ли он врал, что много раз был в Москве, — нетвердо помнил, как выйти к «Московскому», и они умудрились заблудиться, прямо как в анекдоте. Эта площадь трех вокзалов была уж очень большая и суматошная, как муравейник. Они кружились, бегали взад-вперед по подземным переходам, утыкаясь то в один вокзал, то в другой, и пытались спрашивать у людей, как выйти к универмагу, но никто ничего не знал, все были сами не местные. Потом Киру понадобилось в сортир (в вагоне-то было не пропихнуться), но и сортира они, обалдевшие от беготни и давки, не могли сразу отыскать.

— Наше главное преимущество перед тобой, — сказал Никич, — нам этого не надо.

— Да, — сказал Кир, — завидую.

Они только что описали очередной нелепый круг и стояли прямо перед входом в Ленинградский вокзал.

Кир сообразил, что в здании вокзала сортир есть обязательно, и они зашли внутрь. Этот вокзал был очень чистый и нарядный, как будто в Ленинград, то бишь в Питер, ездили одни иностранцы. Повсюду были шикарные магазинчики и кафе. Сортир тоже был такой, какие, наверное, в Кремле бывают. Кир заглянул в один из магазинчиков, где продавались книги, игрушки и всякие цацки: игрушки все были страшно дорогие, опять же как для иностранцев, но ему уже надоело искать универмаг. Он попросил продавщицу показать ему куклу в платье с оборками и вдруг боковым зрением увидел типа, показавшегося ему знакомым. Тип стоял у книжного прилавка, рядом с ним стояла шикарная длинноногая девица и полусонными русалочьими глазами разглядывала витрину с какими-то бабскими побрякушками. Тип делал вид, что листает журнальчик, а сам смотрел искоса на девицу. Лицо у него было тоскливое, русалка, похоже, наставляла ему конкретные рога. Кир узнал его: это был толстый киновед из телевизора. Сейчас он был чуть больше похож на человека, чем тогда, когда молол какую-то хуйню про мертвецов. Глупо, но Кира почти обрадовала эта встреча. Ну, не то чтоб обрадовала, а так — получалось, что он всего час в Москве и уже видел живьем человека из телевизора, вроде как знакомого.