|
Это в Кораблине можно было не делать ничего, там люди не жили, а тихо помирали. А тут даже воздух другой, так и тянет заняться чем-то. Славка должен был спросить, чем Кир собирается заниматься, и предложить помощь; понятно, помощь его была на хер не нужна, но все-таки. А Славка ни о чем таком не спрашивал. Ну и плевать. Не обязан он ничего спрашивать и волочь меня на горбу был не обязан. А хули тогда я к нему приехал? Благодарить? Чего себе-то ебать мозги, в какой-нибудь Мухосранск бы, небось, не поехал или поехал через полгода, а в Москву мигом поперся. Никакого другого дела в Москве у Кира не было, а уезжать не хотелось. В Москве он совсем думать забыл про этого начфина и про Морозову, будь она неладна. Письмо заворочалось в кармане.
Славка в очередной раз выбросил пальцы, и Никич сказал, зевая: — Семь. — Ш-шесть, — сказал Кир злобно. — Ты че? — удивился Никич. — Оглох? — Хватит, — сказал Кир, адресуясь и к Славке, и к Никичу, — надоело. — Погоди, давай еще… — Славка спрятал руку под стол. На лице его была улыбочка — не то чтобы ухмылка, но похоже. Он нетерпеливо спросил: — А сейчас? Никичу лень было нагибаться и смотреть, что там Славка показывает под столом, и он молчал, и Кир молчал тоже: он и не собирался отвечать. — А сейчас вылетит птичка… — хитрым голосом произнес Игорь, и тотчас за спиной у Кира прозвучал сухой щелчок. Пружина взрывателя! В одну секунду он обернулся, и какая-то сила, сильней его, сорвала его тело с места и швырнула на пол; он закрывал руками затылок, ожидая удара, но удара не было. Он медленно открыл глаза. От резкого движения нога болела сильней обычного. Игорь стоял над ним, держа в зубах чеку, и хохотал до слез, а Никич крутил пальцем у виска и называл Игоря ебнутым придурком. Славка ошалело смотрел на Кира, потом опустился возле него на корточки и спросил: — Ты чего? — Придурки оба, — сказал Кир. — Ты думаешь, я рехнулся? Вот, гляди — два придурка. — Игорь теперь жонглировал сразу тремя гранатами, выходило плохо: одна шмякнулась прямо перед носом у рисующей Машки. — Эти два идиота сейчас тут стоят и ржут над нами. Понимаешь, я забыл, что граната ненастоящая… — Серега… — Это Игорь, а это Никич. Что — не признал? — Сережа… Сварить тебе кофе? — Дай руку, — сказал Кир, все еще лежа на полу, — ну, не бойся ты… Никич, дай ему руку, я хочу, чтобы… Рука Славки безвольно, рыбой, лежала в руке Кира, но по крайней мере он не сопротивлялся. Никич, скептически подергивая плечами, подошел поближе. Сейчас их руки встретятся, и я все объясню… Но объяснить Кир ничего не успел: в дверь позвонили. Славка поспешно выдернул свою руку и побежал открывать. — Придурки, — сказал Кир с укором, — что ж вы делаете… Он теперь думает — у меня крыша… — Жена пришла, — сказал Никич, не считая нужным отвечать на упреки. — Красивая баба. — Ща он тебя выставит, — сказал Игорь. — Не выставит, — сказал Кир. Славка с женой о чем-то говорили в прихожей — на повышенных тонах. То есть жена на повышенных, а Славка, наоборот, на униженных. Кир сел и стал поправлять протез, Никич ему маленько советами помогал, а Игорь сидел по-турецки рядом с Машкой и учил ее жонглировать гранатой без чеки. Потом Славка скользнул в комнату и сказал очень виновато: — Кир… Серега, подожди во дворе, а? Сходим куда-нибудь… в клуб, бухнем… Тут есть клуб один, на соседней улице…
— Я же говорил, — сказал Игорь, когда они уже сидели во дворе, на скамеечке. |
