— Кир… Серега, подожди во дворе, а? Сходим куда-нибудь… в клуб, бухнем… Тут есть клуб один, на соседней улице…

— Я же говорил, — сказал Игорь, когда они уже сидели во дворе, на скамеечке.

— Да заткнись ты, — сказал Кир.

Он все еще верил, что Славка вот-вот спустится.

Но стало уже темно, а Славка не спустился. Опять сеялся мелкий дождик: в Москве, надо думать, всегда бывает такая погода, специальная московская.

Они задрали головы и смотрели на окна Славкиной квартиры. Окно кухни горело голубым светом, а комнаты — желтым. Потом желтое окно погасло, а в голубом задвигались две тени, разевая рты, как рыбы в аквариуме. Женщина подошла к самому стеклу и, прильнув к нему, несколько мгновений смотрела вниз — на них, а Кир ответно таращился в ее лицо — круглое, точно луна, лицо Морозовой.

Письмо в кармане опять шевельнулось, будто живое. Он затряс головой. Нет, конечно, это была совсем другая баба. Он хотел получше разглядеть Славкину жену, но она уже отвернулась.

— Не придет, не придет, — сказал опять Игорь.

— Он меня пятнадцать километров на себе нес… — сказал Кир.

— Уже пятнадцать! — сказал Никич. — Завтра ты до сорока договоришься.

— Кир, а селедка вкусная была? — спросил Игорь.

— Селедка как селедка. Обыкновенная.

— Обыкнове-енная, — передразнил Игорь. — Эх, ты… Рассказал бы в подробностях…

Кир вздохнул и начал рассказывать:

— Селедка — она такая… селедка. Жирная… сочная… Эй, вы чего?!

Игорь и Никич вдруг вскочили со скамейки. Они уставились на эту скамейку, на которой никого не было, кроме Кира.

— Устала, — сказал Никич. — Конечно, лифт-то не фунциклирует. Передохнуть мал-мала.

— Голодом ее заморили, что ли? — сказал раздумчиво Игорь. — Гляди, мощи одни.

— Вы это про кого?!

— А, ты ж ее не видишь, — сказал Никич. — Так, бабулька преставилась. Видишь, ветки еловые валяются?

— Пихтовые, — поправил Игорь.

— Ну, пихтовые… Это ее, видать, сегодня хоронили. Домой идет. Да ты, Кир, не скачи, сядь. Если она и на коленки к тебе плюхнется — тебе от этого ничего не будет.

— Почему я вас вижу, а ее не вижу?

— Тебе не положено. Скажи спасибо, что не всех видишь, — ответил Никич.

— А что — их тут много?

— Как грязи, — ухмыльнулся Игорь. — Вон, на той стороне, жирный с бабой под ручку… У бабы полбашки нету — дэтэпэ, небось… А вон еще старуха, в белом, в шляпенции, с этим… с шапокляком.

— С ридикюлем, — сказал Никич.

— …Невеста, глянь, фата! Отравилась, что ли?

— Не тычь в дэвушку пальцем, — заметил Никич, — некультурно. У ней и так шея свернутая — жених по пьяни осерчал, что не целка… И еще старуха, и еще…

— Красивая она? — спросил Кир. — Невеста?

— Охуительные сиськи… Нет, правда, красивая. Хоть и со свернутой шеей.

— Хорошо там у вас, — сказал Кир. — Такие телки ходят.

— Опять завидуешь? — ухмыльнулся Никич. — Не завидуй, брат. Там у нас таких нет. Вообще баб мало. У нас мирняка вообще нет.