— Это же какой крюк, — сказал батюшка, поглядевши опять в свою карту. — Не, так не пойдет.

— Что ж я — пустой к пацанам приеду?

— А без водки нельзя?

— Слушай, — сказал Кир очень тихо, стараясь не заорать, — мы же договорились. Я плачу — ты везешь. Ты везешь — я плачу. Деньги есть.

Батюшка глянул на него неодобрительно. Процедил сквозь зубы:

— Если ты такой богатый — иди лучше такси поймай.

Кир опять постарался сдержаться: ему тошно было при одной мысли о том, что придется ловить другую тачку, заново с кем-то сговариваться, объяснять.

— Ладно, не обижайся, — сказал он. — Чего ты? Ну, надо мне, понимаешь? Надо. Не для себя.

Но батюшка уже завелся.

— А мне не надо? У меня там жена на сносях, между прочим.

— Да я понимаю, понимаю…

Батюшка опять смерил Кира неодобрительным взглядом, но потом вздохнул и включил зажигание. Про милосердие божеское вспомнил, или так сильно бабки нужны? Ладно, едем, пока поп обратно не передумал… Дверца была такая же дохлая, как вся «шестерка», плюнь — и развалится. И не закрывалась ни хрена.

— Не закрыл! — прошипел батюшка.

Кир сжал зубы. Хлопнул дверью посильнее. Батюшка завопил:

— Не хлопай!

Кир пожал плечами. Батюшка длинной ручищей потянулся через его колени, сам закрыл свою чертову дверь. Он делал это с такой же нежностью, с какой вел под ручку беременную попадью. Кир открыл зажигалкой бутылку пива, распечатал пачку сигарет, достал одну, размял в пальцах.

— Курить можно?

— Кури, — буркнул батюшка все так же недружелюбно.

— А сам не куришь?

— Нельзя.

— А… — усмехнулся Кир, — типа кадило сатаны… А пиво можно?

— Можно. Если не за рулем.

— Ты смотри, прямо как у нас. А с бабами?

Батюшка не реагировал. Сидел прямой как палка, глядел прямо перед собой. Руль он сжимал так, что аж костяшки побелели. Такой здоровый бугай, воду на нем возить, а в рясе… Рукава рясы батюшка поддернул, чтоб не мешались, и было видно, какие у него руки — качок, да и только. Кир с ним больше не заговаривал. Ну его на хуй. Доехали до заправки, Кир взял водку, положил пакет с бутылками на заднее сиденье. Батюшка все молчал — дулся. Кир уселся на свое место. Осторожно закрыл дверь.

— Не закрыл!!!

Кир шарахнул посильнее — опять не так, блядь… Батюшка свирепел на глазах, но, видать, ихний устав велел от гнева воздерживаться: перегнувшись опять через Кира, батюшка прикрыл дверцу. Он был уже весь красный от злости. Киру стало смешно.

— Ты попом давно работаешь? — спросил он.

— У нас служат.

— А платят как? Хорошо?

Теперь батюшка не хотел разговаривать. А Кир хотел. От свинского пойла, что он сейчас выпил, на него такая разговорчивость напала — хоть стреляйся. Распирало аж. Нервное перевозбуждение, говорил психолог. Хули там нервное. Просто поговорить охота. С попом не так-то часто побазаришь. Жил-был поп, толоконный лоб. А я балда.

— Платят, спрашиваю, как?

— По-всякому..

— А ты почему в попы пошел?

— А что? — спросил батюшка с вызовом. Этот вызов Киру понравился. Но Кир не отставал:

— Из-за денег?

Батюшка насупил свои коротенькие белесые брови и сердито засопел, но так и не ответил.

— Нет, правильно, — как мог миролюбиво сказал Кир, — меня тоже достали уже, чуть что: ты же зарабатывать туда поехал…

— А ты не за этим?

— Ну, и за этим, конечно.