|
Погружаясь мало-помалу в дремоту, я слышал вой ветра, который с такой яростью мчался над равниной, что я стал опасаться, не разверзлась ли пучина морская. Но тут я вспомнил, что нахожусь на баркасе, и если что-нибудь случится, не худо иметь на борту человека, подобного мистеру Пегготи. Впрочем, ничего не случилось, кроме того, что наступило утро. Как только засияло оно на устричных ракушках, обрамлявших мое зеркало, я уже был на ногах и вместе с Эмли отправился собирать камешки на берегу. - Ты заправский моряк, верно? - обратился я к Эмли. Не знаю, был ли я в том уверен, но я почитал необходимым сказать ей какую-нибудь любезность, а сверкающий парус неподалеку от нас отразился в этот момент в ее ясных глазах так красиво, что мне пришло в голову сказать именно это. - Нет, - покачала головкой Эмли, - я боюсь моря. - Боишься? - сказал я храбро, взирая с высокомерным видом на могучий океан. - А я не боюсь! - Что ты! Но оно такое жестокое! Я вижу, как оно жестоко к нам. Я видела, как оно разбило судно, такое же большое, как наш дом... - Надеюсь, это было не то судно, на котором... - На котором потонул мой отец? - перебила Эмли. - Нет. Не то. Того я никогда не видела. - И отца тоже? - спросил я. Малютка Эмли покачала головой: - Не помню. Какое совпадение! Я тотчас же сообщил, что никогда не видел своего отца и что мы с матерью всегда жили очень счастливо вдвоем, и так же собираемся жить впредь, а что могила отца находится неподалеку от нашего дома на кладбище, осененная деревом, под которым я часто гулял и много раз слушал в ясное утро пение птичек. Но, оказывается, сиротство Эмли не совсем походило на мое. Она лишилась матери раньше, чем отца, да к тому же никто не знал, где находится его могила, - знали только, что он покоится где-то на дне моря. - И вот что еще, - сказала Эмли, разыскивая раковины и камешки, - твой отец - джентльмен, а мать - леди, а мой отец - рыбак, и мать - дочь рыбака, и мой дядя Дэн - рыбак. - Дэн - это мистер Пегготи? - спросил я. - Дядя Дэн. Вон там, - кивнула Эмли, указывая на дом-баркас. - Вот-вот. Я о нем и говорю. Должно быть, он очень хороший? - Хороший? - переспросила Эмли. - Будь я леди, я подарила бы ему небесно-голубой сюртук с алмазными пуговицами, нанковые штаны, красный бархатный жилет, треуголку, большие золотые часы, серебряную трубку и ящик с деньгами. Я заявил, что, несомненно, мистер Пегготи вполне достоин этих сокровищ. Но должен сознаться, что мне было трудновато представить его в наряде, предназначенном для него благодарной маленькой племянницей; в особенности вызывала у меня сомнения треуголка; но об этом я умолчал. Малютка Эмли притихла и подняла глаза к небу, словно перечисленные предметы предстали перед ней как прекрасное видение. |
