|
Все мы ответили что-то или приветствовали его взглядом - все, за исключением миссис Гаммидж, которая только покачала головой над своим вязаньем. - Что за беда стряслась? - спросил мистер Пегготи, хлопнув в ладоши. - Смотри веселей, мамаша! (Мистер Пегготи имел в виду старую вдову.) Похоже было на то, что миссис Гаммидж не обнаруживает желания смотреть веселей. Она достала старый черный шелковый платок и вытерла им глаза; но вместо того чтобы спрятать его в карман, подержала в руках, снова вытерла глаза и продолжала держать его наготове. - Что за беда стряслась, черт побери, миссис Гаммидж? - повторил мистер Пегготи. - Никакой. Ты пришел из "Добро пожаловать", Дэниел? - Вот-вот. Малость посидел сегодня вечерком в "Добро пожаловать", - сказал мистер Пегготи. - Жаль, что я тебя туда загоняю, - сказала миссис Гаммидж. - Загоняешь? Меня незачем загонять, - возразил мистер Пегготи и от души расхохотался. - Я хожу в трактир даже слишком охотно. - Слишком охотно! - повторила миссис Гаммидж, покачивая головой и вытирая глаза. - Да, да, очень охотно. Жаль, что это из-за меня ты так охотно туда ходишь. - Из-за тебя? Вовсе не из-за тебя. Неужто ты, в самом деле, так думаешь? - Да, да, думаю! - воскликнула миссис Гаммидж. - Я знаю, кто я такая. Я знаю, что я женщина одинокая, покинутая и не только все против меня, но и я всем стою поперек дороги. Да, да! Я более чувствительна, чем другие, и этого не скрываю. Это мое несчастье. Я сидел, прислушивался и не мог не прийти к выводу, что это несчастье де только миссис Гаммидж, но и других членов семьи. Однако мистер Пегготи не привел такого возражения, он снова обратился к миссис Гаммидж с увещанием "смотреть веселей". - Я не такая, какой хотелось бы мне быть, - сказала миссис Гаммидж. - Совсем не такая. Я знаю, какая я. Мои невзгоды сделали меня непокладистой. Я чувствительна к моим невзгодам, а они делают меня непокладистой. Хотела бы я быть не такой чувствительной, но не могу. Я хочу привыкнуть к ним и не могу. Дома из-за меня неуютно. Я это понимаю. Целый день я надоедала и твоей сестре и мистеру Дэви. Тут я внезапно растрогался и закричал вне себя от волнения: - Что вы, миссис Гаммидж, совсем нет! - Нехорошо я поступаю, - продолжала миссис Гаммидж. - Неблагодарная я. Лучше мне уйти в работный дом и там умереть. Я женщина одинокая, покинутая, и лучше мне не стоять здесь всем поперек дороги. Если все против меня, и даже я сама против себя, то пусть уж лучше это будет в моем приходе. Дэниел, мне нужно бы уйти в работный дом и там умереть, и все избавятся от меня. С этими словами миссис Гаммидж удалилась и легла спать. Когда она ушла, мистер Пегготи, который не проявлял никаких других чувств, кроме глубокого сострадания, окинул нас взглядом, покачал головой и все с тем же состраданием, освещавшим его лицо, прошептал: - Это она думает о старике! Я не совсем понимал, о каком старике думает миссис Гаммидж, пока Пегготи, укладывая меня спать, не объяснила, что речь идет о покойном мистере Гаммидже и что ее брат в подобных случаях считает такое объяснение непреложной истиной и всегда приходит в умиление. |
