|
Но особенно возмущали иронические глаза, в которых неугасимо светилась давно знакомая и обидная улыбочка, и этот самоуверенный, крепкий голос, эти слова человека, которому все ясно, который считает себя вправе пророчествовать. - У пролетариата - своя задача. Его передовые люди понимают, что рабочему классу буржуазные реформы ничего не могут дать, и его дело не в том, чтоб заменить оголтелое самодержавие - республикой для вящего удобства жизни сытеньких, жирненьких. Он погладил одной ладонью бороду, другой провел по черепу со лба до затылка. - Мне поставлен вопрос: что делать интеллигенции? Ясно: оставаться служащей капиталу, довольствуясь реформами, которые предоставят полную свободу слову и делу капиталистов. Так же ясно: идти с пролетариатом к революции социальной. Да или нет, третье решение логика исключает, но психология - допускает, и поэтому логически беззаконно существуют меньшевики, эсеры, даже какие-то народные социалисты. Его слушали молча, и Самгин был уверен, что слушают враждебно. Жена издателя тихонько говорила: - Просто - до ужаса... А говорят про него, что это - один из крупных большевиков... Вроде полковника у них. Муж сейчас приедет, - его ждут, я звонила ему, - сказала она ровным, бесцветным голосом, посмотрев на дверь в приемную мужа и, видимо, размышляя: закрыть дверь или не надо? Небольшого роста, но очень стройная, она казалась высокой, в красивом лице ее было что-то детски неопределенное, синеватые глаза смотрели вопросительно. "Лет восемнадцать, - подумал Самгин, мысленно обругал Шемякина: - Скот". - Почему интеллигенту будет легче жить с рабочим классом? - спросил кто-то вдруг и азартно. Кутузов ответил: - Вот это-ясный, торговый постанов вопроса! Но я не думаю, что пролетариат будет кормить интеллигентов мармаладом. Но - вот что: уже даны технические условия, при наличии коих трудовая, производственная практика рабочего класса может быть развернута чрезвычайно широко и разнообразно. Классовый идиотизм буржуазии выражается, между прочим, в том, что капитал не заинтересован в развитии культуры, фабрикант создает товар, но нимало не заботится о культурном воспитании потребителя товаров у себя дома, для него идеальный потребитель - живет в колониях... Пролетариат-хозяин - особенно же наш пролетариат - должен будет развернуть широчайшую работу промышленно-технической организации своего огромнейшего хозяйства. Для этого дела потребуются десятки, даже сотни тысяч людей высокой, научной, интеллектуальной квалификации. Вопрос о мармаладе оставляю открытым. - Мармалад? А, кажется, надобно говорить - мармелад, - пробормотала супруга издателя. - Хотите чаю? - предложила она. Люди исчезали из приемной, переходя в другую комнату, исчезли, оставив за собой синюю пелену дыма. Самгин отказался от чая, спросил: - Этот, который говорил, предлагает издать какие-то книги? - Да, муж говорит: ходкие книги, кажется, уже купил... Распутин, большевики... бессарабские помещики, - говорила она, вопросительно глядя в лицо Самгина. - Все это поднимается, как будто из-под земли, этой... Как ее? Из чего лава? - Магма? - Да, магма. Ужасно странно все. Она сидела положив нога на ногу, покачивая левой, курила тонкую папироску с длинным мундштуком, бесцветный ее голос звучал тихо и почти жалобно. - Я всего второй год здесь, жила в Кишиневе, это тоже ужасно, Кишинев. Но здесь... Трудно привыкнуть. Такая противная, злая река. И всем хочется революции. Пришел Шемякин. Он показался Самгину еще более красивым, холеным, его сопровождал Дронов, как бы для того, чтоб подчеркнуть парадность фигуры Шемякина. |
