|
Ну, а затем, присмотришься к этой пустынной земле, и как будто почувствуешь ее жажду человека, - право! И вроде как бы ветер шепчет тебе: "Ага, явился? Ну-ко, начинай..." "Все еще фантазирует, поэтизирует", - подумал Клим. Говорил Дмитрий голосом очень гулким, но шепеляво, мятыми словами, точно у него язык болел. - Как странно говоришь ты, - заметил он. - Это - от зубов, - объяснил Дмитрий, - две протезы вставил в Ярославле, почти весь заработок истратил на эту реформу... Природные зубы цынга уничтожила. Там насчет овощей - слабо, и мясо - редкость, даже оленье. Все - рыба, рыба. И погода там рыбья, сухопутному человеку обидно: на земле - болота, сверху - дождь. И грибы, грибы... Речка Сосьва - это просто живорыбный садок. А в сорока верстах - Обь, тоже рыбье царство, - говорил Дмитрий, с явным наслаждением прихлебывая кофе и зачем-то крепко нажимая кулаком левой руки на крышку стола. Он, кратко и точно топором вырубая фигуры, рассказал о сыне местного купца, капитане камского парохода, высланном на родину за связи с эсерами. - Большой, волосатый, рыжий, горластый, как дьякон, с бородой почти до пояса, с глазами быка и такой же силой, эдакое, знаешь, сказочное существо. Поссорится с отцом, старичком пудов на семь, свяжет его полотенцами, втащит по лестнице на крышу и, развязав, посадит верхом на конек. Пьянствовал, разумеется. Однако - умеренно. Там все пьют, больше делать нечего. Из трех с лишком тысяч населения только пятеро были в Томске и лишь один знал, что такое театр, вот как! Дмитрий замолчал, должно быть, вспомнив что-то волнующее, тень легла на его лицо, он опустил глаза, подвинул чашку свою брату. "Заполняет выдумками пустые года жизни своей", - определил Клим, наливая кофе в чашку, и спросил: - Ну, что же этот... богатырь? - Его цынга сожрала, в полгода, - ответил брат. - Странное дело, - продолжал он, недоуменно вздернув плечи, - но я замечал, что чем здоровее человек, тем более жестоко грызет его цынга, а слабые переносят ее легче. Вероятно, это не так, а вот сложилось такое впечатление. Прокаженные встречаются там, меряченье нередко... Вообще - край не из веселых. И все-таки, знаешь, Клим, - замечательный народ живет в государстве Романовых, чорт их возьми! Остяки, например, и особенно - вогулы... Он долго и с жаром рассказывал о вогулах, о их племенном родстве с мадьярами, остяках, о ежегодной ярмарке, на которой местные торгаши нагло грабят инородцев. - Грабить - умеют, да! Только этим уменьем они и возвышаются над туземцами. Но жадность у них коротенькая, мелкая - глупая и даже как-то - бесцельна. В конце концов кулачки эти - люди ни к чему, дрянцо. временно исполняющее должность людей. Клим Иванович Самгин присматривался к брату все более внимательно. Под пиджаком Дмитрия, как латы, - жилет из оленьей или лосиной кожи, застегнутый до подбородка, виден синий воротник косоворотки. Ладони у него широкие, точно у гребца. И хотя волосы седые, но он напоминает студента, влюбленного в Марину и служившего для всех справочником по различным вопросам. "Жил в пустом месте и вот наполняет его своими измышлениями", - настойчиво повторял Клим Самгин. слушая. - Какие-то одноклеточные организмы без функции, - произнес Дмитрий и добродушно засмеялся. - Это, знаешь, мой титул, меня наградил им один товарищ в Полтаве, марксист. Я тогда был - помнишь? - настроен реформаторски, с большевизмом - не ладил. И как-то в споре он мне и сказал: "Знаете вы, Самгин, много, но это - бесплодное знание, оно у вас не функционирует. |
