|
Она время от времени отворяла окно и свешивалась вниз, разглядывая двор. Бальзамо внимательно изучал ее, так как не успел сделать этого за ужином. - Поразительное сходство! - прошептал он. В это самое мгновение свет в мансарде погас, хотя было ясно, что камеристка еще не ложилась. Бальзамо продолжал стоять, привалившись плечом к стене. Звуки клавесина по-прежнему доносились из гостиной. Путешественник прислушался, желая убедиться, что никакой другой шум не нарушает ночную тишину. Затем он распахнул дверь, которую уходя прикрыл Ла Бри, бесшумно спустился по лестнице, легонько толкнул дверь в гостиную, повернувшуюся без малейшего скрипа на изношенных петлях. Андре ничего не слыхала. Она опускала свои белые руки на пожелтевшие от старости клавиши слоновой кости. Перед ней висело старинное зеркало с инкрустациями в резной раме с облупившейся позолотой, закрашенной серой краской. Девушка наигрывала грустную мелодию, вернее, брала аккорды, задумчиво импровизируя. Наверное, она пыталась в музыке выразить мечты, навеянные воображением. Возможно, соскучившись в Таверне, она мысленно устремлялась в бескрайние сады монастыря Аннонсиад в Нанси, где резвились беззаботные воспитанницы. Как бы там ни было, ее затуманенный взор блуждал в мутном зеркале, висевшем напротив, где отражались темные углы просторной гостиной, которую не могла осветить одна-единственная свеча, стоявшая на клавесине. Иногда она внезапно останавливалась. В эти мгновения она вспоминала о странном появлении незнакомца, и ее охватывали неведомые дотоле ощущения. Раньше, чем она успевала припомнить какую-нибудь подробность вечера, сердце ее начинало отчаянно биться, и дрожь пробегала по всему телу. Несмотря на то, что она была совершенно одна, она трепетала так, словно кто-то прикасался к ней и этими прикосновениями тревожил ей сердце. В тот самый миг, как она попыталась разобраться в непривычных для нее ощущениях, она испытала их с новой силой. Все ее существо содрогнулось, будто от удара. Она словно прозрела в это мгновение, ее мысль работала ясно и четко. В зеркале отразилось какое-то движение. Дверь комнаты бесшумно распахнулась. На пороге появилась чья-то тень. Андре содрогнулась, уронив руки на клавиши. Однако, казалось, в этом появлении не было ничего особенного. Разве эта неясная тень, сливавшаяся с темнотой, не могла принадлежать де Таверне или Николь? Кроме того, Ла Бри имел обыкновение перед сном обходить все уголки замка и сейчас мог зайти за чем-нибудь к ней в гостиную. Это нередко случалось - скромный и верный слуга двигался обычно совершенно бесшумно. Однако сердце подсказало девушке, что на сей раз вошел кто-то другой. Человек приблизился к ней, не проронив ни слова, становясь постепенно все более различим в темноте. Когда он попал в круг света, отбрасываемого свечой, Андре узнала в нем незнакомца. Ее испугала бледность его лица, которую подчеркивал сюртук черного бархата. Из каких-то, без сомнения, таинственных соображений он сменил на сюртук платье из шелка, в котором он был прежде. Она хотела обернуться, закричать. Бальзамо простер руки: она не двинулась. Девушка сделала над собой неимоверное усилие. - Сударь! - чуть слышно произнесла она. - Сударь!.. Именем Бога заклинаю вас: что вам угодно? Бальзамо улыбнулся, его лицо отразилось в зеркале, и Андре так и впилась в него взглядом, ловя каждое выражение его лица. |
