Я замер, чувствуя, как по спине пробежали мурашки.

— Поймите меня правильно, — Кондратий Иванович понизил голос до шёпота, — это та самая организация, после появления которой в Скандинавии… — он сделал выразительную паузу, — сильная империя превратились в разрозненные княжества, которые затем подчинились Голландии и Священной Римской Империи.

Старый учитель встал и начал нервно шагать по кабинету, его тень мелькала на книжных полках:

— Конечно, Российскую империю сломить сложнее из-за размеров, ментальности… — он резко обернулся, — но скандинавы тоже так думали! А теперь их земли разделены между другими государствами.

Он тяжело опустился в кресло и неожиданно улыбнулся:

— Впрочем… базовые документы Ордена я вам принесу на будущее занятие. Почитаете на досуге.

Следующее занятие мы посвятили изучению дворянских родов. То, что у Эльзы было «вшито на подкорку» ещё в интернате, у меня отсутствовало напрочь.

Кондратий Иванович расстелил передо мной огромный гербовник, его потрёпанные страницы шелестели, как осенние листья.

— Всего около трёхсот семей, — водил он пальцем по пожелтевшим страницам, — высшая аристократия. Но есть ещё две сотни родов — так называемые «местники».

Я поднял бровь:

— Местники?

— Те, кто получил титулы при вхождении их земель в империю, — усмехнулся учитель. — Грузинские, армянские, казанские, астраханские князья… да много кто, — он перечислял, загибая пальцы. — Правящие фамилии получали «титул вежливости», но легко его теряли за попытки бунтов и организации восстаний.

Я задумчиво провёл пальцем по гербу Угаровых — чёрная горгулья на кроваво-красном поле.

— Подозреваю, так и наш род получил титул, — пробормотал я. — Прибыли, доказали пользу трону силой…

— Именно! — Кондратий Иванович хлопнул ладонью по столу, заставив подпрыгнуть артефакторное перо.

Я аккуратно закрыл гербовник и неожиданно спросил:

— Кондратий Иванович… а нельзя ли достать подборку газет? Хотя бы за последние пять лет?

Учитель нахмурился, потирая переносицу:

— С какой целью?

— История — это хорошо, — я жестом очертил круг в воздухе, — но хочется понять, чем эти семьи дышат сейчас. Мелочи, слухи… — я многозначительно прищурился, — они лучше всего показывают реальные расклады.

Кондратий Иванович задумался, постукивая пальцами по переплёту книги. За окном завывал ветер, а свеча на столе коптила, отбрасывая причудливые тени.

— Хорошо, — наконец, сказал он. — Озабочусь этим вопросом. В столичных библиотеках должны быть подобные подшивки.

— Отлично! — я вскочил со стула.

— Но, Юрий… — учитель остановил меня суровым взглядом, — помните, некоторые вопросы лучше обсуждать лишь в кругу семьи. И то не всегда и не со всеми.

* * *

Лучший отдых — это смена рода деятельности, поэтому после лекций с Кондратием Ивановичем меня ждали на занятиях с Резваном Эраго.

Эльза, как всегда, работала с энергией — преобразовывала светлую в тёмную, тёмную в светлую, причём с такой скоростью, что казалось, будто её пальцы лишь слегка касались воздуха, а между ними уже вспыхивали и гасли сгустки силы. Резван ставил перед ней задачу: в считанные секунды до поглощения она должна была сориентироваться и выдать «что-то на гора» — то есть не просто принять удар, но и моментально преобразовать его в противоположную спектральную форму, пока в произвольную и удобную ей, но позже задачи будет ставить уже учитель.