— Игнат Сергеевич, вы считаете себя вправе перечить короне? — холодно спросила императрица.

Светлов поёжился, но взгляда не отвел.

— Я считаю себя вправе напомнить, что дар нашего рода — вытравливать тварей бездны и хаоса, живущих в Пустошах. Если на обычное благословение княжич отреагировал столь остро, я требую провести проверку Божественной Дланью в храме Ордена, чтобы удостовериться, что под личиной княжича не скрывается подобная тварь.

— Граф, вы в своём уме⁈ — едва ли не вскочила с места Елизавета Ольгердовна, уже потянувшись рукой к набалдашнику трости.

Я успел перехватить её за кисть и с силой сжать, предупреждая от поспешных действий.

— Игнат Сергеевич, мне едва исполнилось восемнадцать, — спокойно сказал я. — Вы думаете, я успел побывать в Пустошах и заразиться?

— Извините, Ваше Императорское Величество, — с брезгливой миной отвернулся от меня Светлов, — но пока он не пройдёт проверку, я даже не стану считать его человеком. Я считаю это справедливой ценой за отчуждение одной трети имущества рода.

Я мысленно присвистнул. Корона не мелочится! Могли бы заводом каким обойтись или рудной жилой неразработанной, а тут сразу треть.

Похоже, на княгиню такие аппетиты нашей защиты тоже произвели впечатление.

Но Светлов ещё не закончил:

— К тому же мы долго разбирались в причинах… страданий княгини после попадания под армейское залповое благословение и тоже пришли к выводу, что она стала носителем тьмы и хаоса после одной из командировок в Пустошах. Иначе её бы так не корёжило. А потому мы запрашиваем проверку в храме Ордена как княгини, так и княжича. Ибо если мы окажемся правы, то замок Угаровых стал ростком Пустошей в нашей империи.

Даже я понимал, что это серьёзное обвинение. А бабушка и вовсе зубами скрипнула так, что, вероятно, это могли услышать на нескольких этажах дворца.

— Или вы чего-то боитесь, княгиня? — язвительно добавил Светлов.

Елизавета Ольгердовна подняла на него взгляд, полный ненависти.

— Я в этой жизни уже ничего не боюсь вашими стараниями, Игнат Сергеевич, — ледяным тоном произнесла она. — Если для того, чтобы вас разорить, мне понадобится ещё раз войти… в храм, — перед этим словом она сделала такую долгую паузу, что только совсем тупой не смог бы догадаться о количестве всевозможных эпитетов, которые она мысленно произнесла в адрес этой «богодельни» Ордена, — то так тому и быть.

— Вот и прекрасно, — очаровательно улыбнулась императрица, так что у неё даже ямочки на щёчках появились, сделав её лицо весьма милым. — Но у короны есть некоторые дополнения к вашим обвинениям, Игнат Сергеевич. Подобные слова… сопоставимы с обвинением в предательстве. Если княгиня с княжичем пройдут проверку, то я, как их сюзерен, имею право припомнить вам это оскорбление и затребовать виру ещё и за него. Кроме того, в следующий раз любые «случайности» в отношении вассалов короны будут рассматриваться исключительно с точки зрения равновесного вреда. А это значит, что если род княгини Угаровой случайным образом прервётся по косвенной вине вашего рода, то и ваш род тоже прервётся по косвенной вине ещё кого-нибудь.

Мы с бабушкой удивлённо переглянулись. Это сейчас что было? Вряд ли кто-то мог бы сказать, какая вожжа попала под хвост императрице. Причём, насколько я понял, даже сам Светлов несколько ошалел от подобных заявлений. Но он быстро взял себя в руки и ответил:

— Благодарю вас, Ваше Императорское Величество, за предупреждение, однако же не считаю обвинения оскорблением. Я считаю это заботой о безопасности империи.