— И каким же образом вам удалось сотворить чудо? — Савельев намеренно сделал паузу, постукивая лакированным каблуком по мраморному полу.

Княгиня резко перевела разговор, выпрямив спину так, что полы её плаща зашелестели:

— Григорий Павлович, вы будете присутствовать на беседе с императрицей?

— Предполагаю, что нет, — он сделал показной жест открытых ладоней, — там круг лиц будет несколько ограничен. Меня в этом кругу не окажется.

— Кто же ещё будет приглашённым в этот круг лиц, кроме патриарха рода Светловых? — мой голос прозвучал громче, чем я планировал, эхом отразившись от высоких сводов.

— Княжич, боюсь, что это может быть полнейшим сюрпризом как для меня, так и для вас, — Савельев сокрушённо покачал головой. — Однако же я надеюсь, что всё обойдётся миром, и война в стенах Кремля не разразится… даже родовая.

— Надежда умирает последней, — я хмыкнул, поправляя штанину и заодно проверяя состоянии иллюзии. Та ещё не рассеялась, что не могло не радовать.

— Княгиня, вы не ответили на вопрос по поводу ноги, — настойчиво повторил Савельев, поправляя перекосившуюся саблю.

Елизавета Ольгердовна медленно подняла голову, и её взгляд, холодный как зимнее утро, буквально пригвоздил безопасника к месту:

— Скажите, Григорий Павлович… — она намеренно растягивала слова, — у вас, если не ошибаюсь, двое сыновей и дочь? От двух браков, так ведь?

Савельев напрягся, и его пальцы непроизвольно сжали эфес шпаги:

— Всё верно, — он сделал едва заметный шаг вперёд, словно ищейка готовая сорваться в погоню.

— Скажите, если бы один из ваших отпрысков вдруг стал магическим инвалидом, а у вас бы была малейшая возможность это исправить, при том, что все лекари в унисон сообщили бы, что это невозможно… Вы бы воспользовались ею?

Савельев задумался, его скулы двигались, будто он мысленно пережёвывал ответ. Наконец, он глубоко вздохнул, и его плечи опустились:

— Если бы это не нарушало закона… то да, — он выдохнул, словно сбросив груз.

Княгиня внезапно улыбнулась, но в её улыбке не было ни капли тепла:

— Ну вот и я воспользовалась. Со своей специализацией, со своей силой… — каждое её слово падало, как молот на наковальню, — я собственными методами нивелировала урон, нанесённый моему наследнику. И если уж медицина бессильна… — она сделала театральную паузу, — вместо неё за лечение взялась я.

Савельев побледнел, уставившись мне на ногу, будто оттуда на него смотрела какая-то тварь. Он открыл рот, чтобы возразить, но тут раздались три гулких удара посоха о мраморный пол. Из-за дверей появился мажордом в парчовом камзоле, длинные полы которого колыхались в такт шагам:

— Её Императорское Величество, императрица-регент Мария Фёдоровна, ожидают гостей! — его бас раскатился по залу.

Григорий Павлович, всё ещё под впечатлением от слов княгини, лишь галантно указал рукой на распахивающиеся двери. Но в последний момент, когда мы уже сделали шаг вперёд, его рука неожиданно вскинулась, описывая в воздухе обережный символ, уже видимый мною ранее. В его обычно холодных глазах вдруг мелькнуло что-то, похожее на участие.

Кажется, в этот момент он искренне желал нам удачи.

Мне же от чего-то стало весело. Вот уж чего-чего, а удачи нам здесь не требовалось. Как там говорила княгиня, у рода было некое благословение высшей сущности… Посмотрим, остались ли хотя бы его остатки в нашем роду.

Княгиня вошла первой, вслед за ней вошёл я. Дверь за нами тихо закрылась, и перед нами предстала вполне себе ожидаемая картина: кабинет императрицы сейчас был затемнён — тяжёлые шторы скрывали время суток, повсюду горели магические светильники, отбрасывающие причудливые тени на стены, обитые тёмно-синим бархатом.