Едва тяжелая дубовая дверь захлопнулась за ними, Анна Игнатьевна сразу перешла в наступление, защищая сына:

— Не вздумай свои просчеты сваливать на моего мальчика! Он всего лишь хотел отстоять честь нашего рода!

— Честь? — фыркнул старый Светлов. — Эго свое он хотел потешить! Все наши соглядатаи в один голос твердили, что Эстерхази — красавицы! Будь они под иллюзией страшнее болотного крокодила — это не наше дело! Они — гости самой императрицы!

— Допустим, он погорячился, — не сдавалась Анна, — но это Угаров должен был вызывать его на дуэль… А этот сопляк даже этого сделать не смог!

Её голос звенел, как натянутая струна, а глаза горели материнской яростью, словно у дикой кошки, защищающей детеныша.

— Да когда же ты, наконец, поймешь, что дело не в Угарове? — всплеснул руками патриарх. — Нашего мальчика подставили его же «друзья»! Или Иллюмовы, или Миражевы — одно из двух!

— Но зачем им это? — недоуменно покачала головой Анна.

— Затем, — медленно проговорил Игнат Сергеевич, — что после выходки нашего идиота фамилия Светловых вычеркнута из списка кандидатов на должность камер-юнкера при принце от светлой фракции!

В коридоре лазарета воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь далекими шагами лекарей. Анна Игнатьевна первая нарушила молчание:

— Суки! — вырвалось у нее сквозь стиснутые зубы. — Но мы же не оставим это просто так, отец?

— Конечно, нет, — мрачно ответил Светлов-старший. — Но для начала ты с сыном отправитесь в Карелию — на мраморные карьеры. Лично проследишь за подготовкой к передаче Угаровым завода и иже с ним.

— Сделаю, папа. А сын пусть пока здесь отлежится, — блеснула хищной улыбкой Анна Игнатьевна. — Мал он ещё да несдержан такими делами заниматься.

* * *

Домой я вернулся в приподнятом расположении духа, несмотря на поздний час. Первым делом направился в кабинет княгини, где, как я и предполагал, застал её за привычным занятием. В просторном помещении, освещённом мягким светом нескольких ламп, Елизавета Ольгердовна сидела за массивным дубовым столом, уткнувшись в древние фолианты. Её тонкие пальцы с изящными перстнями аккуратно перелистывали пожелтевшие страницы, испещрённые загадочными символами — то ли руническими знаками, то ли клинописью. На отдельном листе она методично выводила перевод, время от времени задумываясь и поправляя очки, съехавшие на кончик носа.

Услышав мои шаги, княгиня подняла взгляд, и на её усталом лице появилась тёплая улыбка:

— Ну как прошёл первый выход в свет?

Я небрежно опустился в кресло напротив, скинув с себя пиджак фрака:

— Как и ожидалось: балет, посредничество в амурных делах принца… и дуэль, — перечислил я, делая драматическую паузу перед последним пунктом. — Ах да, ещё приглашение Иллюмовых нас с тобой в гости.

Княгиня отложила артфактное перо, и её брови удивлённо поползли вверх:

— Ну, если первые два пункта были вполне ожидаемы, то дуэль?..

— Дуэль со Светловым, — пояснил я, наслаждаясь её реакцией. — Он посмел оскорбить княжон Эстерхази. Да и меня заодно. Пришлось заступиться.

— Светлов… жив? — осторожно спросила Елизавета Ольгердовна, пристально изучая моё лицо.

— Жив, конечно, — махнул я рукой. — Что ему сделается? Я ему только нос сломал, выбрав оружием исключительно собственное тело. Рукопашка, ничего более. У нас же есть прямой запрет на уничтожение друг друга от императрицы. Ты же не думаешь, что я посмею нарушать императорские указы? Ах да, после у него случился нервный и магический срыв, зафиксированный лекарем, но я здесь был ни при чём.