Фатима, собирайся, мы закончили. Это все, что мы могли сделать, – извиняющимся тоном сказал он Лозовскому, когда тот вышел проводить его до машины.

– Сколько я вам должен?

– Даже не знаю. Такого случая у меня еще не было.

Лозовский дал ему полторы тысячи долларов – почти все, что у него осталось.

– Если мало – скажите.

– Хватит. Спасибо. Мой вам совет: устройте его в стационар. Сейчас есть хорошие частные клиники.

– В психушку?

– Да.

– Надолго?

Нарколог снял свои совиные очки, пощурился маленькими глазками на просветы голубизны над угрюмо притихшим свинцовым морем и сказал:

– Навсегда.

Когда Лозовский вернулся в дом, Наина Евгеньевна молодо, весело хлопотала на кухне.

– Какое счастье, Володя, что вы приехали! Я прямо не знала, что делать. Думала: это все, конец. Сейчас я что-нибудь сготовлю. И будем пить чай. У нас хороший чай, настоящий краснодарский, никакого другого Борис Федорович не признавал.

– В Нюде он пил? – задал Лозовский вопрос, который давно вертелся у него на языке, но раньше был неуместен.

– Нет. Что вы, Володя! Он работал. Вы же знаете, как он работает. По двадцать часов в сутки. Он помолодел лет на пятнадцать. Я даже не знала, радоваться мне или огорчаться.

– Почему?

– Он снова от меня уходил. В работу. Его одержимость – это его проклятье. Но по-другому он не умеет. Есть люди, которые умеют, а он не умел.

– А раньше – в Канаде?

– Бывало. После театра или после концерта. Мы заходили в бар, потом гуляли и разговаривали. Мы никогда столько не разговаривали. Однажды он сказал, что был мне плохим мужем. Нет, он был мне хорошим мужем. Мы с ним прожили вместе тридцать лет. Вы не поверите, Володя, но каждый день был для меня счастьем. Каждый! Я иногда спрашивала себя: за что?

– А сейчас?

– А сейчас особенно. Что вы! Потому что я ему нужна. И он это знает.

– Почему вы уехали из Нюды?

– Не хочу об этом говорить, – равнодушно отозвалась Наина Евгеньевна.

– А все-таки? – настоял Лозовский.

– Так получилось. Не сработался Борис Федорович с Кольцовым. Знаете Кольцова? Это президент фирмы «Союз», которой принадлежала «Нюда-нефть».

– Не сработался – в чем?

– Скучно это, Володя. Скучно и пошло. Сначала все было очень хорошо. Пока Борис Федорович наводил порядок, Кольцов одобрял все, что он предлагал. Потом началось. Нужно новое оборудование – нет денег. Нужно что-то еще – нет денег. Так тянулось с год. Из всех проектов Бориса Федоровича ни один не был осуществлен. Ни один! Все так и остались на бумаге. Нет денег. И однажды Борис Федорович сказал: у него никогда не будет денег. Все они умеют только одно: сосать нефть. Все они кровососы – что старые, что новые. Он говорил: нефть – это кровь земли. Он сказал: нам здесь нечего больше делать. И мы уехали.

– Они поругались?

– Нет. Кольцов несколько раз прилетал в Нюду, упрашивал не уезжать, обещал первые же средства вложить в модернизацию оборудования. Уговорил Бориса Федоровича остаться генеральным директором, зарплату регулярно переводят, большую. Попросил только об одном: не общаться с журналистами. Если станет известно, что Борис Федорович подал в отставку, это будет ударом по компании и по фирме. Борис Федорович согласился, ему уже было все равно. Первое время Кольцов звонил, говорил о перспективах. Потом сказал: конъюнктура плохая, денег у фирмы нет. Борис Федорович сказал: вот и все. И после этого...

– Что?

– Ему стало незачем жить.