Поначалу Смитбек думал, что главарь банды повредил его внутренности. Но сегодня он чувствовал себя гораздо лучше, чем вчера. И глаз его тоже был явно менее опухшим.

Конечно, в дальней перспективе все это не имело значения. Теперь он знал, что его непременно убьют, что это только вопрос времени. «Поспрашиваю. Посмотрю, может, ты не всю правду говоришь, может, тут есть связь. И тогда я вернусь и сломаю тебя». Почему-то слова Бахвала не сподвигли его на побег, а, наоборот, погрузили в отчаяние.

Этот сукин сын отсутствовал уже целый день. Смитбек по-прежнему не знал толком, что происходит, но, насколько он мог понять из разговоров за дверью, речь шла о грузе наркотиков, кокаина, который пропал на границе с Аризоной, и в деле были как-то замешаны грузовики с закрашенными номерами. Так что Бахвал ни о чем другом и думать не мог. Смитбек не сомневался, что именно по этой причине мерзавец не появляется так долго — пытается уменьшить потери и сообразить, что пошло не так.

Вдобавок ко всему к его тюремщикам приходили еще какие-то люди, разговаривали с ними. Похоже, Бахвал объявил награду за информацию. Один из пришедших был старый алкоголик, судя по невнятному голосу, доносившемуся из-за двери. Но говорил он только по-английски. Он требовал встречи с Бахвалом, и у него была какая-то информация о грузовиках, десятиколесных машинах с большими барабанами, прикрепленными болтами к крыльям, о грузе под брезентом. Охранники сказали ему, чтобы пришел позднее, когда появится босс. Алкаш, по-видимому, решил, что от него пытаются отделаться, потому что он громко заговорил об этих грузовиках — их видели на въезде в одно место, известное как Тейтс-Хоул или Тейтс-Холл.

Неприятный разговор Смитбека с Бахвалом имел еще одно неожиданное последствие. По каким-то причинам оба бандюгана, Карлос и Флако, теперь перестали таиться. Эти двое явно чувствовали себя лучше в отсутствие Бахвала. Они даже изредка заходили в камеру Смитбека или болтали с ним через закрытую дверь. Они не заменили его заблеванный матрас, но хотя бы перевернули его. Ему стали давать еду получше и наконец опорожнили его ведро. Конечно, ничто из этого не обмануло Смитбека. Эти двое по-прежнему оставались его тюремщиками, подкармливали его для следующего — и, вероятно, последнего — разговора с Бахвалом.

Поскольку Смитбеку нечем было заняться, кроме как подслушивать их разговоры по ту сторону двери, он немало узнал о своих тюремщиках. Теперь он мог назвать каждого по имени. Они болтали обо всем подряд, и, хотя его испанский оставлял желать лучшего, он разобрал, что они хвастаются своими победами над женским полом, похищениями и перестрелками. Особенно гордились они убийствами, которые совершили, но у Смитбека создалось впечатление, что немалая часть их разговоров была бравадой и преувеличением. В другое время эти двое казались относительно нормальными молодыми людьми. Карлос, более крупный из двоих, работал в магазине мопедов в Гватемале и был очарован большими мотоциклами — иногда он вдавался в непонятные рассуждения, касающиеся технических сторон motocicletas. Флако, тот, что пониже и поуже в плечах — жилистый, но не худосочный, — был поклонником графических романов. В отсутствие Бахвала эта парочка не проявляла особой жестокости: например, несмотря на приказание босса намять Смитбеку бока, Карлос дал ему пару небрежных шлепков, потом перевернул матрас и одной рукой помог пленнику лечь.

Он слышал, как они смеются в коридоре, слышал, как хлопнула ладонь о ладонь. Видимо, Карлос отправлялся куда-то с поручением. Смитбек уставился в потолок. С каким-то безучастным удивлением он подумал, что может смотреть на своих тюремщиков с относительной симпатией. Наверное, это указывало на то, что он смирился с судьбой. Если бы они остались в Гватемале, если бы не попали под дурное влияние, Карлос, возможно, до сих продавал бы мопеды, а Флако… Смитбек не был уверен насчет Флако.