— Мы точно не знаем, что с ней произошло. Именно это я и пытаюсь расследовать. Мне нужна ваша помощь. Расскажите мне, что вы знаете.

Она промокнула платком глаза:

— Как видите, мы здесь, в Сан-Мигеле, живем небогато. Моя сестра все говорила, что хочет поехать на север, в Штаты. И не только она — тут все об этом говорили. О том, какие там все богатые, о том, что честный человек, который хорошо работает, может и жить хорошо, что у всех есть любая еда, дом, даже машина и каждый ребенок может ходить в школу. Я знала, что это большое преувеличение. Но в нашем городе желание бежать — оно как пожар.

— Когда она уехала?

— Перед праздником Непорочного зачатия, в начале декабря.

— То есть больше четырех месяцев назад?

— Да.

— Расскажите мне, как это случилось.

— Моя сестра вошла в группу, собиравшуюся уехать, потом кто-то связался с человеком за границей — в Мексике, а тот уже знал другого человека, посредника, который мог доставить их в Штаты. В Мексику попасть просто. Трудно из Мексики в Штаты.

— И кто этот человек?

— Его зовут Запатеро. Хорхе Обрегон Запатеро. Он собрал их всех вместе, и в один прекрасный день они уехали. — Рамона снова промокнула глаза.

— Сколько человек было в группе?

— Около двадцати. Но… — Она глубоко, со всхлипом вздохнула. — Мы беспокоились, что с ними что-то произошло, потому что мы так о них ничего и не услышали. Ничего. Ни один человек из группы не написал и не позвонил. Запатеро клянется, что передал их другому посреднику в Мексике. Но они словно исчезли.

— И сколько Запатеро просил за свои услуги?

— Тысячу кетсалей.

Колдмун быстро подсчитал в уме — около ста тридцати долларов.

— Не много.

— Да. Но посреднику в Мексике они должны были заплатить еще тридцать тысяч кетсалей.

— Понятно. А кто был этот второй посредник?

Рамона пожала плечами:

— Кто знает?

— Запатеро должен знать.

— Он не скажет. Он говорит, что выполнил свою работу, как обещал. Он думает, что их схватили на границе и посадили в тюрьму в Штатах.

— А где Запатеро сейчас?

— Готовит еще одну группу, чтобы уйти приблизительно через месяц.

— Почему пойдут эти люди, если предыдущая группа пропала?

Наступило долгое молчание.

— Потому что у людей есть надежда. Здесь никакой надежды нет.

35

Смитбек лежал на матрасе, глядя в потолок. По потолку ползали жуки, и он без интереса наблюдал за их движением.

Первые несколько дней, проведенные здесь, Смитбек думал только о побеге. Он перебрал все варианты: взломать дверь, попытаться дотянуться до смехотворно маленького окна почти под потолком, дернуть за дробовик, появлявшийся в дверях, когда ему кидали еду, в надежде, что удастся затащить внутрь головореза и подавить его своей силой, — но ничего хотя бы отдаленно похожего на это не подворачивалось. А теперь, после короткого «разговора» с Бахвалом, он мог разве что лежать на своем жалком ложе и надеяться уснуть. Этот громила и его страшные угрозы лишили Смитбека всякой надежды.

Он снова проклял свою привычку внезапно уезжать без предупреждения к друзьям и коллегам. Чем там занимается Краски, черт его дери? Он хоть позвонил в полицию? Нет, этот сукин сын наверняка скулит и стонет, жалуясь на отсутствие своего сотрудника. Может, отправил поразнюхивать двух-трех репортеров. Бесполезные ублюдки, жалкие недоумки.