Брат‑воин завыл.

Он ехал и выл. Правда, вскоре, боясь охрипнуть на морозном воздухе, замолчал и какое‑то время ехал в тишине. До той поры, пока ему навстречу не вышел огромный седой волк. То, что волк был именно сед, а не сер, брат‑воин понял сразу, хотя не мог объяснить почему. На него смотрели пронзительные желто‑карие глаза, человечьи глаза. Волк остановился за прыжок до коня, открыл пасть, и из нее вырвалась струйка пара.

– Звал? – поинтересовался волк.

Всадник вздрогнул. Не потому, что волк заговорил на человеческом языке, а потому, что вопрос прозвучал на языке Первых.

– Не знаю, – пожал плечами брат‑воин.

– Звал, звал, – сказал волк, – ты звал меня очень давно, но не все тропы через лес ведут ко мне домой.

– С чего ты взял?

– Ты будущий Посланник. Разве Одэнер не говорил тебе об этом?

– Это было давно, и он сказал лишь, что я могу им стать.

– Ты бессмертный, ступивший на путь людей, ты Светлый, вступивший на путь Тени. Месть – это всегда Тень. Только месть оправданная. У тебя был повод мстить. Ты не делал напрасное зло, ты просто не думал о последствиях своей мести.

– Не думал, – согласился брат‑воин.

– Значит, ты ступил на путь Тени. Если жажда крови затмевает милосердие, это Тень. Тень, Тень...

Слова шипели на морозном воздухе. Но голос был не рычащим, обычный человеческий голос, только язык – Первых.

– И что ты мне предлагаешь?

– Учиться, Шай‑Ама. Видишь, я даже знаю, кто ты.

– А ты сам‑то кто?

– Зови меня просто Волк.

– Ты Первый?

– Нет.

– Тогда кто ты? Слуга Бездны, Тени, Знания, Света?

– Нет, я не то, не другое, не третье... И даже не десятое. Я Волк. Пойдем со мной, Шай‑Ама. Будешь моим послушником?

– А чему ты меня можешь научить?

– Тому, что знаю сам. Но прежде я научу тебя думать. Думать даже тогда, когда твой разум затуманен жаждой крови. Идем.

Они пошли. Волк медленно брел впереди, за ним пробирался конь, на редкость спокойный, будто и не было рядом большого страшного зверя.

Постепенно снега стало гораздо меньше. Вот уже они брели по обычной, чуть промерзшей дороге.

– Разве эта дорога не ведет в Савал?

– Эта нет. Здесь я прокладываю дорогу. Я же сказал, мы идем ко мне домой.

– А где твой дом?

– Мой дом там, где я живу, – уклончиво ответил Волк.

Лес сначала стал осенним, голым, но без снега, а затем как‑то незаметно зазеленел. Брат‑воин убрал в седельную сумку свой меховой полушубок, оставшись в длинном шерстяном одеянии все с тем же белым крестом. Ветви деревьев раздвигались, грело солнышко. Стали петь птицы.

– Мы что, попали в другой мир?

– Для меня нет понятия миров. Я хожу там, где сам пожелаю.

– Но ведь в смертной плоти нельзя путешествовать из мира в мир. И потом, где Дорога?

– Я сам себе дорога, и путь, и мир, – проворчал Волк. – Ты задаешь слишком много вопросов. Это хорошо для ученика, но плохо для послушника. Следуй за мной.

Солнце стало так припекать, что брат‑воин ехал, обливаясь потом. Конь же шел абсолютно спокойно. Дорогу пересекали звериные тропы и то и дело убегающие в лес тропинки.

– Куда ведут эти тропинки?

– Не знаю. – Волк сделал какое‑то странное телодвижение, вероятно означающее пожимание плечами.