– Ты с ума сошла? – Он опустил бензопилу. – Я мог распилить тебя надвое!

– Так почему вы этого не сделали?

Взгляд Эда из просто растерянного стал крайне растерянным.

– Это вопрос с подвохом? Ты что, считаешь меня убийцей?

– Вы хотели убить это дерево, – ответила рыжеволосая, имея в виду могучий дуб. – Оно тоже живое, причём намного старше и мудрее, чем вы или я. С прошлым, о котором стоит помнить. – Она погладила ствол. – Для моих людей это дерево священно.

– А для моих людей это стол и шесть стульев, – ответил Большой Эд. – Лучше отойди, пока не пострадала.

Глаза Эбигейл широко распахнулись, когда Большой Эд обошёл её и приступил к работе, начал пилить и резать беззащитный дуб. Его ветви падали на землю как отрубленные конечности, сок брызгал на клетчатую рубашку, как фонтаны крови.

– Н-е-е-ет! – Рыжеволосая смотрела на это в глубокой тоске. Она заплакала, оплакивая не только умирающее дерево, но и мёртвое отцовское сердце, сердце человека, чьи моральные принципы были для него важнее, чем мольбы любимой дочери. И тут произошло нечто сверхъестественное. Рыжеволосая слилась воедино с деревом, реагируя на каждое движение бензопилы, разделяя его боль, его унизительную кончину.

– Остановись! Пап! Ты её убьёшь!

Но Большой Эд не слышал ни слова. Рёв Мистера Мощь заглушал все остальные звуки. Да и люди вроде Большого Эда всё равно никогда не слушают то, чего не хотят слышать. Так что он продолжал свой штурм, вгрызаясь, разрывая плоть дерева, пока то не рухнуло в каком-то метре от рыжеволосой девушки. И когда дерево с оглушительным грохотом ударилось о землю, Эбигейл тоже упала, сдавленно хрипя и задыхаясь от нехватки воздуха. И только тогда, смахнув с лица опилки как солдат, умывшийся кровью своего врага, Большой Эд увидел подавленное выражение лица своей дочери. Эллен держала голову рыжеволосой на своих коленях и трясла её, пытаясь воскресить.

Но магией такой силы она не обладала.

Обвинений никому не предъявляли. На самом деле, не было даже следствия. Было решено, что девушка умерла так же, как и родилась: естественным образом.

Но Эллен считала иначе. Она была уверена, что во всём виноват Большой Эд. И в последующие дни, которые тянулись до Хэллоуина, она свела общение с ним к минимуму, давая ему в основном односложные ответы: да, нет, может быть. Большой Эд тоже чувствовал вину. Он чувствовал, что повинен в смертном грехе.

– Как идёт подготовка к школьному спектаклю?

– Да. Нет. Может быть.

Большой Эд не ожидал, что всё так обернётся. И в его книге про внимательных отцов не было подходящих ответов – по крайней мере, для этой ситуации. Он должен был что-то предпринять. Теперь Большой Эд должен был постараться изо всех сил, чтобы доказать Эллен, что у него всё-таки есть сердце.

Три следующих дня он работал по ночам, ведомый не известной ему силой. Живописные детали, замысловатые узоры – это был уровень, превосходящий его таланты. Все гадали, над чем же работает Большой Эд. Давай. Тебе же тоже любопытно. Попробуй угадать.

И через семьдесят два часа работа была закончена. Искусно сделанная деревянная дверь, вырезанная из остатков величественного дуба. Превосходная работа, господин Эдвард. Дверь из дерева, где вешали ведьм. Что может пойти не так? Хе-хе.

Эллен никак не могла избавиться от своей грусти, она ощущала в сердце пустоту, какой не знала уже давно. После репетиции пьесы она отправилась прямиком в свою комнату, где рухнула на кровать лицом вниз. Она надеялась, что короткий сон поможет ей забыться. Но это не помогло. Смерть её рыжеволосой подруги, человека, которого она знала всего лишь десять минут, ощущалась как самая значимая потеря с момента смерти её мамы.