В какой-то момент Ра осознал, что обе двери, ведущие в зал, распахнуты. Свита Государя наблюдала бой, не смея вмешаться, как не смела Мать Ра, когда Старший сражался с Ди — но Ра понял: если, паче чаяния, ему случится победить, он получит метательный нож или пулю под лопатку раньше, чем причинит Государю настоящий вред. Ну и пусть, подумал он отчаянно — только толпа придворных, среди которых не было его друзей, всё же отвлекала его. Ра успел отстраниться, уходя от атаки, но меч Государя прошёл от ключицы наискосок, обдав волной жара, словно зажжённый факел.

Ра увидел собственную кровь на полу, чуть не поскользнулся на ней — и удивился тому, что почти не чувствует боли.

— Я оставлю тебе жизнь, если сдашься, — улыбнулся Государь. — Ну?

— Нет! — крикнул Ра и атаковал. Его колотило от незнакомого чувства — злой радости, ярости и восхищения вместе. Без страха — хотя он понимал, что смерть глядит у Государя из-за плеча: Ра уже жалел, что не коснулся его протянутой руки, когда ещё была такая возможность.

Государь работал клинком с непринуждённой лёгкостью, ни разу не перейдя к обороне, атакуя, атакуя и атакуя — Ра уже понял, что его Партнёр сильнее физически. Ра парировал и отступал, парировал и отступал — на шаг после каждого блока, отмечая порезы на периферии рассудка, как потери — пока вдруг не понял, что упёрся спиной в стену.

Места для манёвра не стало вовсе. Ра только и успел, что остановить меч Государя у самого своего горла — но Государь давил всё сильнее, прижимая скрещенные клинки к его шее. Ра ощутил жар текущей крови; страха всё-таки не было, хотелось только отчаянно сопротивляться, даже понимая, что сейчас умрёшь от собственного меча.

— Л-Та, — сказал Государь, — не заставляй меня тебя убивать.

Ра порывисто вдохнул и рванулся. Лезвие скользнуло вдоль ключицы и плеча, сорвав вместе с шелком рубахи лоскут кожи — Ра вывернулся и отскочил в сторону, чувствуя жгучую боль и нестерпимо острый восторг:

— Разиня, разиня! Лови короедов — они ползают медленно! — видит Небо, это было замечательно, и даже умирать будет сладко, подумал Ра, хотя чувствовал себя более живым, чем всегда. — Ты окаменел?

Государь смотрел на него смеющимися глазами:

— Л-Та, ты истечёшь кровью — хватит.

Ра отвесил какой-то фиглярский, шутовской полупоклон:

— Ты обещал меня убить, Господин-Неотвратимая Смерть! Врал, ты врал! — выкрикнул он зло и весело. — Хочешь, чтобы я отдал тебе меч сейчас? Хок, не дождёшься!

Улыбка Государя стала нежнее. Он сделал примитивный выпад, слишком высоко, и, когда Ра остановил его меч — врезал ему кулаком под рёбра.

Ра попытался вдохнуть, но воздух не проталкивался в лёгкие, а боль на этот раз оказалась так сильна, что заставила сложиться пополам. Ра выронил меч — и Государь сбил его с ног.

— Ты — породистый смутьян, — сказал в самое ухо, прижимая к полу, держа лезвие меча под подбородком. — Ты — сумасброд, Л-Та. Твоё благословлённое имя — Ра? Меня Отец называл Вэ-Н.

Благословлённое имя Государя. Партнёру. Родному. Ра заставил себя улыбнуться, еле выравнивая дыхание:

— Это подло. То, что ты сделал.

— Это спасло твою жизнь.

— А может, она мне и не нужна!

— Она нужна мне, — Государь, не убирая меча, погладил Ра по щеке. — Ты не смеешь больше сопротивляться. Ты — трофей.

Ра уперся ладонью в его плечо — и вдруг почувствовал, что чёрный шёлк рубахи Государя промок от крови. Ра толкнул сильнее; по лицу Вэ-На прошла тень, тут же сменившись то ли болезненной, то ли мечтательной улыбкой.