— А не вредно ли на ночь столько помидор? — Покосилась Полина на щедрый натюрморт. — Не вдумывайся, это русская шутка, цитата из юмористического произведения.

— У нас, у английских интеллектуалов, другое правило. Вот уже тысячу лет. — Вилли назидательно поднял указательный палец и продекламировал по-английски:

— Это же Омар Хайям… Боже, как странно!.. Мы запомнили одно и то же на разных языках, в разных концах большого мира… Я не знаю персидского подлинника, но по-русски это звучит тоже впечатляюще.

— Подчеркиваю, в прозаической и поэтической форме, что мне хорошо с тобой, детка. И есть, и болтать, и заниматься любовью… У вас не принято обсуждать интимные проблемы за ужином.

— У тебя устаревшая информация! Сейчас всякие сдвинутые на сексуальной почве так и лезут на телеэкран, чтобы посмаковать особенности своей интимной жизни. Кто-то делает себе популярность на больных людях.

— Но мы здоровые. У нас даже нет СПИДа. Я бы стал предохраняться, опасаясь за тебя.

— Сегодня безопасные дни. К тому же, я не думаю, что сейчас могу залететь.

— От меня можешь. Господу не угодно оставить род Уорков без наследников, и только ему известно, сколько отпрысков оставил я на разных континентах, несмотря на применение контрацептивов. Правда, годы берут свое, я стал очень осторожен. С женщинами, которых хочу беречь.

— Я думала, ты скажешь «немножко люблю».

— Могу сказать, «безумно люблю». Если, конечно, так полагается по ритуалу. Только ведь я подозреваю, что любовь — нечто иное. Один раз со мной это случилось. Тридцать пять лет назад… Кстати, мне уже пятьдесят шесть.

— Жуть! — искренне удивилась Полина. — Никогда не подумала о тебе так плохо. Если б не седина, то и сорок тебе многовато.

— Спорт, наследственная комплекция юного атлета, энергетика… Самое важное — батарейки, дающие силу. Они пока не подают признаков истощения. О, как мне хотелось тебя все эти дни! Можно было бы запросто снять проблему здесь полно платных, весьма квалифицированных услуг. Но в этом я постарел не тянет на суррогаты. Только раритет и строгий эксклюзив. К несчастью, разборчивость не единственный признак возраста. Прибежал на кухню, вместо того, чтобы проваляться с тобой в постели сутки напролет. — Вилли жевал холодный бекон с юным энтузиазмом.

— Ты чудесный — мужественный и нежный. — Полина копалась, разделывая крупные тигровые креветки. — Убеждена, годы лишь украсили тебя.

— Это с тобой, детка… Я могу быть разным… — Вилли нахмурился. — Но сексуальные выверты — следствие нервного напряжения. Сегодня я почти спокоен.

— Спокоен?

— Ну, ты же не держала под подушкой пистолет, за окном, в ночной тиши, не подкрадывались к нашим окнам люди в черных масках и тапочке не затаился подсаженный врагом тарантул. Помнишь, какие штуки случались с Бондом, стоило ему лишь разнежиться.

— Жуть.

— Правда, ему без них было бы скучно. А я, похоже, испытываю склонность к обывательскому покою — к тому, за что сражаюсь всю жизнь. Но для других, увы.

— Значит и для меня. Сейчас мне с тобой так спокойно…

— Спасибо. Я-то тешил себя надеждой, что сумел взволновать тебя.

— Сумел. Ты здорово умеешь распалять страсти. Ты загадочный, Вилли, опытный. Ты точно предугадываешь, что я хочу, даже если я сама думаю совсем по-другому.

— Ты не научилась раскрепощаться, запирать на замок рассудок и давать волю телу. Оно мудрее и всегда дает подсказку.