Судья Ди встал.

— Над рекой сгущается туман, — заметил он. — Мне пора идти. Благодарю вас за отменную трапезу.

Ку проводил судью до паланкина, и носильщики понесли того через город к восточным воротам. Они почти бежали в предвкушении вечернего риса, ожидавшего их после окончания работы.

Стражники у ворот храма не скрывали удивления, когда мимо них снова пронесли паланкин судьи.

Первый двор храма был пуст. Сверху, от главного здания доносилось монотонное пение. Очевидно, монахи собрались там на вечернюю службу.

Судью вышел встречать молодой монах весьма угрюмого вида. Он сказал, что настоятель и Хунпен проводят службу, но он отведет судью в покои настоятеля и предложит ему чашку чая.

Они в молчании пересекали пустынные дворы храма. На третьем дворе судья неожиданно замедлил шаг.

— Ритуальный зал горит! — вскрикнул он.

Клубы густого дыма и грозные языки пламени поднимались с оставшегося ниже заднего двора.

Монах улыбнулся.

— Это готовятся кремировать раздатчика милостыни Цзыхая.

— Я никогда не видел кремирования! — воскликнул судья Ди. — Пойдемте туда, посмотрим.

Он направился к лестнице, но монах удержал его за плечо.

— Посторонним запрещено присутствовать при этом обряде.

Судья Ди сбросил его руку и холодно произнес:

— Лишь молодость служит тебе извинением. Ты забыл, что обращаешься к наместнику. Веди.

Во дворе перед ритуальным залом из большой открытой печи вырывалось пламя. Здесь не было никого, кроме единственного монаха, деловито раздувавшего мехи. Рядом с ним стоял глиняный кувшин. Еще судья заметил у печи большой продолговатый ящик.

— Где покойник? — поинтересовался он.

— В палисандровом ящике, — хмуро ответил молодой монах. — Недавно судейские принесли его сюда на носилках. После кремации пепел соберут в этот кувшин.

Жар возле печи стоял едва выносимый.

— Отведи меня в покои настоятеля! — бросил судья.

Проводив его до террасы, монах отправился за настоятелем. О чае он, похоже, забыл. Судья Ди не возражал; он принялся мерить ногами террасу. Прохладный влажный воздух, поднимающийся из расщелины, явился приятной заменой ужасному жару из печи.

Вдруг он услышал чей-то сдавленный крик. Судья замер и прислушался. Ничего, кроме журчания воды в расщелине. Затем крик повторился, теперь громче, и оборвался стоном. Он исходил из пещеры Грядущего Будды.

Судья быстро направился к деревянному мостику, ведущему прямо ко входу в пещеру. Сделав пару шагов, он вдруг оцепенел. Сквозь дымку, поднимающуюся из расщелины, он увидел покойного наместника, стоящего у другого конца моста.

Ледяной страх сжал сердце судьи; застыв на месте, он не сводил глаз с облаченного в серое призрака. Слепой взгляд пустых глазниц и отвратительные трупные пятна на впалых щеках наполнили судью невообразимым ужасом. Призрак медленно поднял истощенную, почти прозрачную длань и показал на мост. Он медленно покачал головой.

Судья опустил глаза к месту, куда показывал призрак, и увидел только широкие доски. Он снова поднял взор. Призрак будто растворился в тумане. На противоположной стороне мостика не было никого.

Судью сотрясала дрожь. Он осторожно попробовал правой ногой серединную доску моста. И доска тут же рухнула вниз. До него донесся треск, с которым тридцатью чи ниже она упала на камни.

Какое-то время он стоял неподвижно, не отрывая глаз от черной бреши прямо у своих ног. Затем он шагнул назад и вытер со лба холодный пот.

— Я глубоко сожалею, что заставил ждать вашу честь, — донесся до него голос.

Судья Ди обернулся. Увидев Хунпена, он молча показал на провал между двумя досками.