– Создается впечатление, что вы, Хендрикс, им восхищаетесь, – заметил Квори.

– Готов отказался от пенсии, если это поможет засадить Брэнсона за решетку. У меня как у гражданина и полицейского он вызывает ярость, но я не могу не уважать его как профессионала, хотя этот человек нашел недостойное применение своим талантам.

– Разделяю ваши чувства, – заявил Мильтон. – Кажется, этот ваш Брэнсон не отличается болезненной скромностью?

– Как бы я хотел, чтобы он был моим! Да, вы правы, застенчивостью он не страдает.

– А высокомерием?

– Пожалуй, до некоторой степени он страдает манией величия. Так, по крайней мере, говорит генерал Картленд, а я бы не стал с ним спорить.

– Желающих спорить с генералом найдется немного. Кстати, если уж речь зашла о самоуверенных людях, я хотел бы знать, где в этот трудный час наш дорогой Джеймс?

– Кого вы имеете в виду, сэр?

– А кто у нас очень уверен в себе? Я имею в виду мистера Хегенбаха, нашего дражайшего главу ФБР, Мне казалось, он первым должен явиться на место происшествия.

– В Вашингтоне сказали, что не знают, где сейчас Хегенбах. Его изо всех сил пытаются разыскать. Боюсь, этот человек неуловим.

– Да, Джеймс одержим манией секретности, – улыбнулся Мильтон. – Что ж, если он смотрит телевизор, то не далее чем через час будет в курсе событий. Какая прелесть – директор ФБР последним в Америке узнает о происшедшем! – он немного подумал, потом добавил: – Брэнсон хочет обеспечить себе максимальную рекламу. Он апеллирует к радио, телевидению, привлекает журналистов и фотографов. По‑моему, этот человек еще никогда так не стремился к известности. Я имею в виду, за время своей преступной карьеры.

– Да, такого с ним еще не было, – согласился начальник полиции.

– Брэнсон поразительно уверен в себе.

– На его месте и я бы чувствовал себя уверенно, – Квори был явно встревожен. – Что мы можем ему сделать? Насколько я понимаю, Брэнсон сейчас неуязвим. Нам его не достать.

– Я не теряю надежды, сэр. Два наших эксперта в настоящий момент пытаются найти решение проблемы. Над ней работают адмирал Ньюсон и генерал Картер из нашего штаба.

– Ньюсон и Картер! Два наших гения! – казалось, Квори огорчился еще больше. – Знаю я их методы! Им главное – сбросить побольше бомб! Кто‑то должен сообщить нашим арабским друзьям, что они, того и гляди, будут вовлечены в атомную войну, – секретарь казначейства посмотрел в окно и махнул рукой в сторону моста. – Вы только посмотрите! Только подумайте! Просто невероятная ситуация! Если бы я не видел своими глазами, ни за что бы не поверил, что такое возможно. Абсолютная изоляция, полная оторванность от мира – и где? На виду у всего Сан‑Франциско, а благодаря телевидению, и на виду у всего мира. Такое впечатление, что президент и его гости где‑нибудь на Луне, – он тяжело вздохнул. – И при этом мы с вами вынуждены расписаться в полном бессилии.

– Ну‑ну, Джон! С таким настроением наши предки ни за что бы не освоили Запад!

– Черт с ним, с Западом! Я сейчас думаю о себе. Думаю, все прекрасно понимают, я – тот, кому суждено оказаться меж двух огней.

– Что вы имеете в виду, сэр? – поинтересовался Хендрикс.

– Как по‑вашему, для чего Брэнсон вызвал сюда секретаря казначейства?

Сунув руки в карманы, Ревсон прогуливался вдоль восточного ограждения моста. Он часто останавливался, чтобы полюбоваться великолепной панорамой.