Казалось, ни у кого из присутствующих не было желания прерывать наступившее молчание. Хегенбах взял бутылку и снова налил себе виски, положил льда и пустил бутылку по кругу. Через некоторое время вся компания вновь занялась созерцанием своих рюмок.

Прошло несколько минут, и бутылка снова пошла по кругу. Вошли Ричардc и Хендрикс. Оба тяжело опустились на свои места. Вице‑президент потянулся к бутылке на секунду раньше начальника полиции.

– Как мы выглядели в последней телепередаче? – обратился к присутствующим Ричардc.

– Ужасно! Но еще ужаснее то, что мы сидим здесь все вместе и никому ничего не приходит в голову! – вздохнул Мильтон. – Все, что мы можем, – это пить. Ни у кого нет ни одной идеи.

– Думаю, у Ревсона идеи есть, – заметил Хендрикс. Он достал из носка клочок бумаги и передал его Хегенбаху. – Это для вас.

Хегенбах развернул бумажку, выругался и крикнул оператору:

– Мой декодер, быстро!

Обернувшись к Хендриксу, директор ФБР спросил:

– Как там дела? Есть новости? Почему умер Хансен?

– Причиной его смерти, грубо говоря, стали голод и жадность. Министр схватил поднос до того, как его успели предупредить.

– Бедняга всегда любил поесть, – вздохнул Мильтон. – Мне кажется, у него было неладно с обменом веществ. О мертвых ничего, кроме хорошего не говорят, однако я часто говорил Хансену, что он роет себе могилу собственными зубами. Так и вышло.

– Вы считаете, что Ревсон не виноват?

– Никто вообще не виноват. Хуже другое. Ревсон под подозрением. Мы знаем, что Брэнсон очень умен. Сейчас он уверен, что на мосту работает агент ФБР, и почти уверен, что это Ревсон. Думаю, Брэнсоном движет инстинкт, и ему не в чем обвинить Ревсона.

– Который так же очень умен, – Хегенбах помолчал, потом бросил взгляд на Хендрикса. – Если бы Брэнсон подозревал Ревсона, то не дал бы ему и на милю приблизиться к вам. Ведь он прекрасно знал, что вы отправляетесь на берег, не так ли?

– Ревсон ко мне не подходил. Записку мне передал генерал Картленд. Он получил ее от Пола.

– Значит, Картленд в курсе?

– Он все знает. Ревсон собирается передать ему пистолет с отравленными пулями. Никогда не думал, что наш генерал столь кровожаден – ему не терпится пустить оружие в дело.

– Вы же знаете, что во время Второй мировой войны Картленд был командиром танка и прославился своей смелостью. В то время он уничтожил немало немцев и итальянцев, многие из которых были порядочными людьми. Думаете, что он станет волноваться из‑за кучки обычных преступников?

– Поживем – увидим. Итак, я зашел в туалет и сунул записку в носок. Я опасался, что нас с вице‑президентом могут обыскать перед тем, как мы покинем мост. Но этого не произошло. Ревсон прав. Брэнсон слишком самоуверен, и ему недостает чувства опасности.

Ревсон и О'Хара смотрели в след уходившему ван Эффену. Ревсон отошел на несколько шагов от машины и подал знак доктору следовать за ним.

– Наш друг добросовестно вас обыскал. Вряд ли ему пришлось по вкусу ваше замечание, что в один прекрасный день он станет вашим пациентом.

О'Хара посмотрел на темное грозовое небо. Тучи были уже почти над головой. Подул свежий ветер. На волнах появились белые гребешки.

– Похоже, ночью пройдет гроза. Пройдемте в машину, там нам будет уютнее. У меня есть прекрасные лекарства от всех невзгод – шотландское виски и бренди. Как вы сами понимаете, и то и другое предназначено исключительно для больных и страждущих.

– Вы далеко пойдете, доктор! Зрите в корень. Я сейчас как раз и больной и страждущий. И все же нам лучше остаться здесь.