Флинкс все еще тяжело дышал, когда Пип снова устроился у него на плече. Двинувшись вперед, он присоединился к Намото в изучении остатков того, что несколько минут назад было живым существом.

С приближением смерти ум существа прояснился, мысли его многократно усилились. Флинкс вдруг обнаружил что его голова подверглась нападению вихря образов и слов‑изображений, но не это, а то, что он уже видел один из них, потрясло его так сильно, что он споткнулся.

Флинкс почувствовал призрачное рябящее изображение толстого человека, которого он сильно желал увидеть вновь, но оставил надежду когда‑нибудь вновь отыскать: Конды Чаллиса. Это видение было смешано с миром‑изображением, а изображение‑мир имело название Ульру‑Уйюрр. За его внимание соперничало много других образов, но неожиданное зрелище Чаллиса в мозгу умирающего лазутчика поглотило их.

Пип почувствовал ярость своего хозяина на этого индивидуума долгие минуты назад, еще в архиве. Затем эта злополучная личность внезапно – несомненно – представила себе того же самого Коммерсанта, в неблагоприятных для Флинкса отношениях. Поэтому Пип прореагировал согласно эмоциональному состоянию Флинкса. А напал бы мини‑дракончик на чужака, даже если бы тот не выхватил оружия, Флинксу уже никогда не узнать.

Намото изучал труп. Взрыв был ограниченным, но сильным. Большая часть тела была уничтожена.

Протянув руку вниз, падре нащупал то, что, похоже, было куском свободной кожи. Он потянул – и кожа отстала, открывая под ней вторую эпидерму. Она была сверкающей, в пупырышках и чешуйчатой, столь же нечеловеческой, каким был тот последний крик.

Столь же нечеловеческой, как увиденные Флинксом мысли.

В толпе начал подниматься тихий пораженный ропот, продолжавшийся, когда Намото, опустившись на колени, потянул и сорвал сложную маску, создававшую фальшивую структуру лица. Когда весь череп был выставлен напоказ, Намото поднялся, и его взгляд переместился к образчику поддельной кожи, который он держал в руке.

– Липа, – буднично заметил он.

Выронив обрывок кожи, он вытер руки о подол рясы.

– Взрослый ААнн, – пробормотал кто‑то в толпе.

– Здесь?!

– Но зачем? Чего он надеялся достичь, со столь малым количеством взрывчатки?

Кто‑то позади толпы привлек внимание, подняв крошечный предмет.

– Кристаллический иглодрот, – объяснил тот. – Вот как он прошел мимо детекторов: никакого лучемета, никакого оружия с разрывными зарядами.

– Наверняка ведь, – обратился кто‑то к Намото, – он проделал весь этот путь со всеми этими детально разработанными приготовлениями не просто для того, чтобы убить кого‑то из маленького игломета?

– Я тоже этого не думаю, – согласился падре, взглянув на тело. – Та взрывчатка – заряд, предназначенный для того, чтобы убить его в случае разоблачения. Но, наверное, он предназначался также для уничтожения чего‑то еще.

– Какого рода чего‑то еще? – поинтересовалось то же лицо.

– Не знаю. Но нам предстоит проанализировать этот труп, прежде чем мы отделаемся от него. – Снова опустившись на колени, Намото медленно ощупал прожженное мясо. – Что касается этого, он был хорошо вооружен, его внутренности полны размельченного кристалла. Должно быть носил при себе несколько дюжин иглодротов.

Флинкс дернулся при этом наблюдении, начал было что‑то говорить, а затем раздумал и скрыл начало фразы зевком. Он ничего не мог доказать, и в любом случае, это было безумное предположение. Кроме того, если каким‑то чудом он окажется хотя бы наполовину прав, то наверняка будет с год допрашиваться Церковными следователями. И тогда он может вообще не найти Конду Чаллиса. Еще хуже, к тому времени бездушный коммерсант может уничтожить украденные им недостающие сведения.