– Вам придется отпустить меня на какое‑то время, – твердо ответил Гельмут. – Я не в состоянии сейчас нормально соображать. Всего этого слишком много сразу, чтобы я мог переварить за несколько секунд. И к тому же, решение не полностью зависит и от одного меня. Если я вам смогу дать ответ… скажем… через три часа? Это вас устроит?

– Замечательно, – ответил сенатор.

Некоторое время, после того как дверь закрылась за Гельмутом, в каюте сенатора царило молчание. Наконец Пейдж проговорил: – Так значит это долгая жизнь для космонавтов. Вот за чем вы все это время гонялись. Клянусь Богом, долгая жизнь для МЕНЯ, и для таких, как я.

Вэгонер кивнул головой. – Это было одной из частей всего дела, которую я не мог объяснить вам там, еще в офисе Хэла Ганна, – пояснил он. – До тех пор, пока вы не прокатились на этом корабле и не уяснили себе, что именно за штука у нас на нем, вы бы мне не поверили. А Гельмут поверил, потому что у него уже имелась соответствующая база. По той же причине, я не стал пускаться в обсуждение с Гельмутом вопроса относительно антинекротика, потому что это то, что он уже должен быть прочувствовать сам. У вас обоих достаточно базовых знаний что понять эту часть даже без объяснения. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему я и гроша не дам за вашего шпиона, Пейдж. Советы могут иметь хоть всю Землю. И действительно, они всю ее уже скоро приберут к рукам, в независимости от того, позволим ли мы это или нет. Но мы собираемся разбросать Запад среди звезд, разбросать его бессмертными людьми, несущими бессмертные идеи. Людьми, подобными вам и мисс Эбботт.

Пейдж посмотрел на Энн. Она равнодушно рассматривала пустое пространство прямо над головой Вэгонера, словно по‑прежнему разглядывала портрет основателя «Пфицнера», висевшего в офисе Ганна. Тем не менее, ее лицо хранило какое‑то выражение, которое Пейдж смог правильно прочесть. Он подавил улыбку и спросил: – Почему я?

– Потому, что вы именно тот человек, который необходим нам для этой работы. Не покривлю душой, если скажу, что ваше своеобразный выход на проект «Пфицнера», с самого начала я счел актом Провидения. Когда Энн в первый раз обратила мое внимание на вашу квалификацию, я был почти готов к тому, что все это фальшивка. Вы должны были стать человеком – связующим звеном между одной стороной проекта – «Пфицнером» и другой стороной – Мостом. Мы загрузили на корабль все, что произвели на сей момент как по аскомицину, так и по антинекротику, отложив в специальный отсек грузовом трюма. Энн уже показала вам, как принимать средства и применять его к другим. И после этого – как только вы вместе с Гельмутом сможете отработать детали – звезды ваши.

– Энн, – произнес Пейдж. Она медленно повернула голову к нему. – Ты во всем этом участвуешь?

– С самого начала, – ответила она. – И у меня уже имелись кое‑какие предчувствия, к чему это приведет. Ты был тем, кого необходимо ввести в курс дела. Не я.

Пейдж еще какое‑то мгновение раздумывал над этим. Затем что‑то одновременно совершенно новое и столь же старое дошло до него.

– Сенатор, – заговорил он, – вы пошли на огромные неприятности, чтобы сделать все это возможным. Но я не думаю, что планируете отправиться с нами.

– Да, Пейдж, это так. С одной стороны, Мак‑Хайнери и его команда будут считать весь этот проект предательским. И если он все же должен быть завершен, кому‑то придется остаться и стать козлом отпущения. И кроме всего прочего, идея БЫЛА МОЕЙ. Так что я вполне логичный кандидат. – Он помолчал какое‑то мгновение. Затем задумчиво добавил: – Парни из правительства могут поблагодарить за это только самих себя. Весь проект никогда не смог бы воплотиться в жизнь до тех пор, пока бы Запад имел правительство закона, а не людей, и придерживался бы этого.