51

     изошло за 30 лет до того, как на сцене появился Фрейд, который и сам испытает глубокое воздей­ствие философского учения Шопенгауэра; оно по­может ему открыть метод, благодаря которому Фрейд мог бы вылечить и самого создателя доктри­ны. Пока же этот узел оставался нераспутанным, и Шопенгауэр колебался между своим любящим эго и своим запрещающим отеческим суперэго. Роман с Каролиной тянулся вяло и скучно, то возобнов­ляясь, то снова прекращаясь, — и так в течение дол­гих лет. И вот, когда уже много воды утекло, а ро­ман этот кончился, Шопенгауэру вдруг вздумалось припомнить ее в своем завещании. Хотя в то же вре-м я — с обычной, присущей только ему резкос­тью — он с негодованием отверг притязания не­коего молодого человека по имени Карл Людвиг Медон. Человек, который утверждал, что постиг этот мир и его несправедливость, по сути, так никогда и не понял себя.

     В 1831 г. холера какметлой вычистила весь Бер­лин, и Шопенгауэр был вынужден спасаться бег­ством. (В ту вспышку холеры погиб главнейший соперник Шопенгауэра — Гегель.) Два года спустя, в возрасте 45 лет, Шопенгауэр обосновался во Франк-

     52

     фурте. Ему суждено было прожить в этом городе последующие 28 лет, ведя жизнь холостяка, чья крайняя размеренность быта списана с образца его героя — Канта. Таков облик Шопенгауэра, перешед­ший к потомкам, — фигура, которую мы любим до самой ненависти: кислый старик-брюзга из Франк­фурта (если уж подниматься до шопенгауэров­ского уровня философской оценки характера). Он привык рядиться в старомодные наряды (хотя они непременно должны были быть скроены безупреч­но) и превратился в одержимого борца с шумом («Я давно уже считаю, что количество шума, который кто-либо способен спокойно выносить, находит­ся в обратно пропорциональной зависимости от его умственных способностей»).

     Встав по обыкновению поздно и выкушав свою любимую чашечку кофе, Шопенгауэр, быва­ло, на три часа усаживался за чтение. Потом, как правило, играл на флейте (Россини, «соп атоге» («с любовью», — Примеч. пер.)). Потом подходило время для позднего обеда за круглым столом в пре­стижном EngHscher Hof (Аглицком дворе — При­меч. пер.) на Росмаркте. Пополудни он обычно уда­лялся в читальню общества Casino, чтобы прочесть

     53

     последний номер газеты « The Times», которыйпри-был из Лондона, затем Шопенгауэр отправлялся на длительную прогулку — всем местным жителям была знакома его фигура, проворно, большими шагами спускающаяся вниз по тротуару. При этом он разговаривал сам с собой. На эти прогулки его неизменно сопровождал его пудель, которого он называл Атма, по-индийски это означает «Душа мира». Как и приличествует владельцу столь бла­городного титула, пудель обычно молча и непро­ницаемо-загадочно семенил рядом со своим не­внятно что-то про себя бормочущим хозяином.