Психологи утверждали, что неспособность (или нежелание) Канта создать близкие отноше-

     28

     ния указывает на его глубокое несчастие. Но сам Кант не казался глубоко несчастным. Напротив, те, с кем он встречался, отмечал его веселый нрав. «Кант по характеру был обычно непринужденно весел. Он смотрел на мир радостно… и переносил свое хорошее настроение на окружающих. Таким образом, он был обычно в хорошем настроении и счастлив», — таково типичное наблюдение од­ного из его коллег.

     Спустя 7 лет после публикации «Критики чи­стого разума», Кант пишет «Критику практичес­кого разума». Единственной уступкой этой кни­ги читателю, по сравнению с предыдущей, было то, что она была короче. (Когда я просматривал первое издание Колриджа – страстного поклон­ника Канта, – я не мог не заметить, что некото­рые страницы были до сих пор не разрезаны.)

     В этой работе Кант «возрождает» Бога, боль­ше не утверждая, что о нем ничего нельзя выс­казывать, поскольку он не описывается катего­риями. «Критика практического разума» посвя­щена этике в системе Канта. Здесь он ищет моральные, а не метафизические причины наше­го восприятия. Кант пытался обнаружить не бо-

     29

     лее и не менее чем основополагающий мораль­ный закон. Но ведь наверняка невозможно отыс­кать такой закон, который пришелся бы по нра­ву всем? От христиан до буддистов, от либера: лов до консерваторов – все верят в один общий принцип? Кант верил, что можно открыть этот основополагающий закон; начал он с того, что бы большинство признало важнейшим вопросом. О добре и зле речь не шла. Он не пытался найти суть всех различных интерпретаций этих основ­ных моральных понятий. Кант подчеркивал, что он ищет основание морали, а не ее содержание. Как с чистым разумом, так и с практическим: тре­бовалось определить априорные принципы, ана­логичные категориям.

     На самом деле Кант в итоге пришел к одному принципу, который назвал «категорическим им­перативом». Это был априорный принцип всех моральных поступков, их метафизическая пред­посылка. Также как и категории чистого разума, он задает рамку нашего этического мышления (практического разума), не наделяя его каким-то особенным моральным содержанием. Кантовс-кий категорический императив звучит так: «По-

     30

     ступай только в соответствии с тем принципом, который для тебя имеет силу всеобщего закона».

     Этот принцип дал Канту уверенность, что поступать следует в соответствии с долгом, а не в соответствии с чувствами, и привел его к неко­торым странным умозаключениям. Например, Кант утверждал, что моральная правота поступка должна оцениваться не по его результату, а по тому, делает ли это человек из чувства долга.