Изменить размер шрифта - +
Обогнув  Землю  над  Тихим

океаном, оно должно было удалиться восвояси. "При чем здесь ПВО?" - сказал

он, еще не представляя,  что  начнется  в  ближайшие  часы.  "Тело  меняет

орбиту, - сказали ему, - высота расчетного  перигея  уменьшается.  Значит,

тело искусственное. Ракета". Тогда он оделся и поехал в штаб.

     - Не завидую твоей службе, - сказал отец.  -  Постоянное  напряжение,

даже когда мир. Среди генералов, наверное, тоже  много  инфарктников?  Эта

мысль,  к  слову,  как-то  примиряет  меня  с  твоей  профессией.  Поздно,

конечно...

     Сахнин улыбнулся. В свое время отец и слышать не хотел о  том,  чтобы

Славка пошел в военное училище. Но тут был  вопрос  принципа.  Сахнин  был

воспитан в твердости, отец сам же и учил его стоять  на  своем  до  конца.

Сказав "нет", отец потом не вмешивался,  делал  вид,  будто  ничем,  кроме

своей астрофизики, не интересуется. Но с тех пор между ними  был  холодок.

Сахнин вел кочевой  образ  жизни,  за  первые  десять  лет  они  с  Жанной

переменили не меньше  дюжины  городов  и  поселков  -  служба,  ничего  не

поделаешь. С родителями виделся редко. Мать умерла давно, еще  не  старой,

отец вдовствует четверть века, с головой ушел в работу, что-то  публиковал

и, говорят, был добрейшим экзаменатором. С его мнением  считались.  В  чем

это мнение состояло, Сахнин не знал,  устройство  Вселенной  было  слишком

далеко от его сугубо земных забот. С отцом виделся один-два раза в год  во

время  наездов  в  Москву.  Беседовали  дружески,  но  что-то   оставалось

недосказанным и невысказанным.

     - Папа, -  Сахнин  запнулся.  Отец  взглянул  с  усмешкой,  и  Сахнин

повторил: - Папа, я  знаю,  что  ты  имеешь  в  виду,  когда  говоришь  об

инфарктах у генералов. Конечно, лучше, когда военные умирают в постели,  а

не в бою. Наверно, у  нас  единственная  на  земле  профессия,  в  которой

чувствуешь себя счастливым, если не представляется случая применить знания

на деле.

     - Слишком много у вас знаний, - сказал отец, - и  слишком  еще  много

возможностей их применять... Помнишь, как я злился,  когда  ты  в  детстве

играл в войну? Я всегда думал, что нет ничего хуже, чем  автомат  в  руках

ребенка. Пусть игрушечный.

     - Ты бы не волновался... папа, - торопливо сказал Сахнин.

     - Не перебивай, я сам знаю, что мне можно. Хочу объяснить.  Было  это

весной сорок пятого, - отец говорил, отвернувшись к окну, будто для  себя.

Вспоминал и рассказывал: - Мы тогда прошли Верхнюю Силезию, и меня  ранило

в плечо. Госпиталь был в небольшой польской деревушке. Два десятка дворов.

Передовая недалеко, когда били пушки,  то  стекла  звенели...  Весна.  Лес

рядом, за домами. Сосны в основном. Деревья частью сожжены,  но  лес  жил.

Зайдешь в чащу и теряешься. Я не лежал, рана была пустяковой,  я  ходил  и

ныл. Просился в часть... Да, дети, ребятишки. Они играли на опушке,  между

домами и лесом.

Быстрый переход