Альфред Бестер. Адам без Евы
Крэйн знал, что это берег моря. Ему подсказывал инстинкт - но не только, а еще и те обрывки знаний, за которые цеплялся изношенный мозг, звезды, ночью проглядывавшие сквозь редкие просветы в тучах, и компас, все еще указывавший на север дрожащей стрелкой. Это самое странное, думал Крэйн. На искалеченной Земле сохранилась полярность. В сущности, это уже не было берегом - не осталось никаких морей. Только на север и на юг в бесконечное пространство тянулась еле различимая полоска того, что некогда называли скалистым формированием. Линия серого пепла - такого же пепла и золы, что оставались позади и простирались перед ним... Вязкий ил по колено при каждом движении поднимался, грозя удушьем; ночью дикие ветры приносили густые тучи пепла; и постоянно шел дождь, от которого темная пыль сбивалась в грязь. Небо блестело чернотой. В вышине плыли тяжелые тучи, их порой протыкали лучи солнечного света. Там где свет попадал в пепельную бурю, он наполнялся потоками танцующих, мерцающих частиц. Если солнечный луч резвился в дожде, то порождал маленькие радуги. Лился дождь, дули пепельные бури, пробивался свет - все вместе, попеременно, постоянно, в черно-белом неистовстве. И так уже многие месяцы, на каждом клочке огромной планеты. Крэйн преодолел хребет пепельных скал и пополз вниз по гладкому склону бывшего морского дна. Он полз уже так долго, что сросся со своей болью. Он ставил вперед локти и подтягивался всем телом. Потом подбирал под себя правое колено и снова выставлял локти. Локти, колено, локти, колено... Он уж и забыл, как это - ходить. Жизнь, думал Крэйн изумленно, удивительная штука, Приспосабливаешься ко всему. Ползать, так ползать; на коленях и локтях нарастают мозоли. Укрепляются шея и плечи. Ноздри привыкают перед вздохом отдувать золу. Вот только раненая нога пухнет и нагнаивается. Она одеревенела, скоро сгниет и отвалится. - Прошу прощения? - сказал Крэйн. - Я не совсем расслышал... Он вглядывается в стоящего перед ним человека, пытается разобрать слова. Это Холмиер. На нем запачканный лабораторный халат, его седая шевелюра взъерошена. Холмиер стоит на золе; непонятно, однако, почему сквозь него видно, как несутся по небу серые тучи. - Как тебе твой мир, Стивен? - спрашивает Холмиер. Крэйн горестно мотает головой. - Не очень-то хорош, да? Оглянись вокруг. Пыль, и все. Пыль и зола. Ползи, Стивен, ползи. Ты не увидишь ничего, кроме пыли и золы... Холмиер достает из ниоткуда кубок с водой. Вода прозрачная и холодная. Крэйну видна дымка на ее поверхности, и он вдруг чувствует во рту песок. - Холмиер! - кричит он. Потом пробует встать и дотянуться до кубка, но резкая боль в правой ноге не пускает его. Крэйн снова падает. Холмиер набирает в рот воду и плюет ему в лицо. Вода теплая. - Ползи, ползи, - резко говорит Холмиер. |
