Звезды пришли в движение, закрутились все быстрее и быстрее, пока не слились в один расплывчатый круг... Появился звук. Он был чистый и звонкий, словно бесконечность, не имеющая ни начала, ни конца.

Звук был, как песня. Он звал, манил в неведомые дали, обещал неизведанное. Этот зов слышал только Алладин. Юноша чувствовал, что холод постепенно овладевает его душой и телом, как будто эти маленькие звездочки были мостом через бездну и заманивали его в морские глубины, где пустота и мрак могли высосать из него жизнь.

Гнев таял в этом ледяном потоке, разум растворялся. Алладин медленно опустился на колени. Маленькие искорки все пели и пели, но теперь юноша уже понимал их. Они просили его открыть им свою душу. Он знал, что если уступит им, то уснет и больше никогда не проснется прежним, но это было неважно.

Пламя гнева вновь разгорелось в душе юноши, борясь с пением мерцающих звезд. Он не хотел покоряться Злу. Алладин сопротивлялся из последних сил, но свет звездочек был сильнее. В отчаянии, на пределе сил, он закричал:

- Будь ты проклято, порождение змеиного яйца! Ты не заставишь меня предать Томарис!

Этот крик подстегнул его, как клич боевого рожка. Сила вернулась к нему при упоминании имени любимой. Алладин рванулся к Джашиду и выхватил меч, висящий у него на поясе.

Звездная песнь прервалась и затихла. Исчезло и свечение. Кровь вновь побежала по жилам юноши, меч ожил в его руке. Алладин еще раз выкрикнул имя Томарис и кинулся вперед, в темноту ниши. Он услышал полный ярости шипящий вскрик, когда меч вошел в сердце тени.

Алладин медленно выпрямился и повернулся спиной к нише, к существу, которое он чувствовал, но не видел. И не хотел видеть. Юноша был потрясен. Все его существо переполняла страшная пульсирующая сила, которая граничила с сумасшествием.

Каюта была погружена в полнейшую тишину. У Джашида взгляд остановился. Он стоял с открытым ртом, и это проявление слабости было для него странным.

- Ты человек или демон? - хрипло спросил он. - Как ты мог выстоять против чар Галрана?

Алладин не ответил. Он еще не мог говорить. Бледное лицо капитана плавало перед ним в дымке, словно серебряная маска. Он вспомнил боль, позор раба, непосильную работу и унизительные удары бича.

Он только что убил морского змея и убить после этого капитана казалось совсем легким делом. Алладин сделал несколько коротких шагов к нему. В его медленной поступи было нечто ужасное: восставший раб с огромным мечом, обагренным змеиной кровью.

Джашид подался назад. Его рука выхватила из-за пояса длинный кинжал. Он не боялся смерти, он был испуган яростью, которая горела в глазах Алладина. Казалось, он не замечал меча, который пленник выставил перед собой. Лишь когда лезвие пронзило его насквозь, стражник с недоумением посмотрел на окровавленную сталь и рухнул на пол. Умирая, он протянул руки к своему поверженному божеству.

К Джашиду вернулось самообладание. Меч Алладина взметнулся над ним для смертельного удара, но движением, быстрым, как молния, капитан отразил этот удар кинжалом.

Сильный удар меча выбил кинжал из его рук, и Алладину оставалось лишь нанести последний удар, но тут Шерак вцепился ему в спину. Отшвырнув жреца в сторону, юноша ударил его плоской стороной клинка с такой силой, что жрец повалился на пол без сознания.

Неожиданно раздался спокойный ироничный голос:

- Я вижу, иноземец, ты не теряешь времени даром!

Алладин оглянулся. В дверях каюты, прислонившись к косяку, стоял Горо и невозмутимо осматривал поле разыгравшейся битвы. Однако глаза выдавали его. В них светились необычайное оживление и интерес.

- Горбун, немедленно убей его! - крикнул Джашид.

- Я не давал клятвы морскому змею и не пил его дыхание, - искоса глянув на капитана, ответил Горо.