Утром, когда вернулся с пробежки, она уже проснулась и колдовала на кухне. Правда, при минимуме колдовских ингредиентов.

– Оставлю тебе двадцать рублей. Гастроном тут недалеко, прикупи поесть. В том числе на завтра, когда меня бросишь.

– Не надейся избавиться от меня надолго. Вернусь к первому февраля. Ты скоро сегодня?

– Не скоро. Вторник же. С работы помчусь на тренировку. Можешь учиться сколько влезет. Но вечером будь дома. Ключ один. Я потом поменяю замок, – он не сказал «дам тебе запасной ключ», хоть Настя наверняка ожидала. Но произнести что то ободряющее следовало, и он добавил: – Ты так классно навела чистоту! Никогда бы не ожидал, что за три часа можно столько успеть.

– Без меня разводи свинство какое хочешь. А я люблю порядок.

Запечатлев братский поцелуй на её челе, более страстный привёл бы к непредвиденной задержке, и плевать на «эти дни», Егор потрусил к конечной троллейбуса на Кедышко.

Путь пролегал мимо трёх столбиков.

Чистенькая белая «шестёрка» Инги, теперь уже Элеоноры, стояла на прежнем месте, припаркованная по женски криво. А вот вишнёвая с чёрными «очками» лишилась переднего колёса и сиротливо опиралась на кирпич. Шантрапа заметила, что «Жигули» несколько дней стоят без движения, занесённые снегом, грех не раскулачить.

Он шёл вниз по Калиновского. Гастроном уже заработал, принимая первых утренних покупателей – с восьми. Следы взрыва исчезли.

Кража колеса с машины Бекетова ускорит начало суеты вокруг его исчезновения. Неприятный поход в гараж к Амирану и Вахтангу откладывать нельзя. Но и в ближайшие сутки – вряд ли. Настя не должна знать, что он зачем то слинял ночью.

Сев на троллейбус на Кедышко, Егор поехал в РОВД. Мимо «Вераса», ещё закрытого. История с ним не закончена.

День прошёл в обычной суете. В обеденный перерыв Егор заскочил в ближайший гастроном на Толбухина и прикупил две по ноль две «беленькой», проставив их Лёхе за квартиру.

Тот мрачно заметил:

– Ну что возьмёшь со следователя? Две по двести стоят как одна ноль пять. Сто грамм подарил государству!

– Это мой вклад в фонд войны в Афганистане. Лёха, я же неспроста. Ноль пять вы бы в розыске расписали. А так – по двести тебе и Гаврилычу. Донесёшь ему, не расплескавши? Сам не могу, у меня вечером треня.

Лёха взвесил водку в ладони.

– Всё равно – спасибо. Вечером иду в рейд по району. Вот и согреюсь.

– Так в гаражи зайди. К Томашевичу. Там буржуйка есть.

Егор повернулся к двери, но Лёха его остановил.

– Может, не в своё дело нос сую. Но… Ты – как? После Инги?

– Никак. Херово. А что делать? Вызывать Бекетова на дуэль, попросив у тебя табельный «Макаров»? Или тихо открутить ему башку в подъезде? Лёша, это не закатки с огурцами красть. Ты же первый меня найдёшь и повяжешь. Она сама себя сгубила, хоть много раз предупреждал. Просил даже – беги! Нет, хотела и дальше раздвигать ноги, ожидая выходного пособия. Не раздвинула, так протянула. Да, убийца остался безнаказанный. Так это система наша гнилая виновата. И мы с тобой – часть гнилой системы. Но другой нет.

– Ты прав. Из за чужой подстилки в петлю лезть не стоит. Давай ка я лучше вечером к тебе греться забегу, после тренировки?

– Не сегодня. Я сразу с девушкой заселился. Но завтра она уедет.

– Деловой подход! – одобрил Лёха. – Быстро нашёл замену. Мне бы так…

Посмеиваясь про себя, потому что сыщик здорово переоценивал его успехи на амурном фронте, Егор сорвался из РОВД на полчаса раньше, чем требовалось, чтобы прибыть на тренировку к 19–00 заранее.