|
- Ах ты, паскуда! - раздался возмущенный крик длинноусого, которого диверсант назвал "Лукичом". Снова громыхнуло. Слились два голоса - один застонал, второй взвизгнул. Эраст Петрович подполз к краю штабеля, выглянул. Дело приняло совсем скверный оборот. Матвей засел в углу, выставив вперед руку с револьвером. Лукич лежал на полу, шаря по груди окровавленными пальцами. Владимирский почтовик визжал, закрыв лицо руками. В мертвенном свете электрической лампы покачивался сизоватый пороховой дым. Из позиции, которую занимал Фандорин, подстрелить мерзавца было проще простого, но он нужен был живой и желательно малопомятый. Поэтому Эраст Петрович высунул руку с "браунингом" и послал две пули в стенку, поправее объекта. Тот, как и следовало, ретировался из угла за штабель картонных коробок. Не переставая стрелять (три, четыре, пять, шесть, семь), инженер вскочил, с разбегу налетел всем корпусом на коробки - те обрушились, завалив спрятавшегося за ними человека. Дальнейшее было делом двух секунд. Эраст Петрович схватил торчащую ногу в яловом сапоге, выдернул диверсанта на Божий (то бишь, электрический) свет и стукнул ребром ладони повыше ключицы. Один есть. Теперь нужно было добыть второго, очкастого, что забрал бумажные свертки. Только вот как его найти? И вообще, в поезде ли он? *** Но искать очкастого не пришлось - нашелся сам. Когда Эраст Петрович откинул засов и распахнул тяжелую дверь вагона, первое, что он увидел - бегущих по платформе людей, услышал испуганные крики, женский визг. Возле почтового вагона стоял бледный ротмистр Ленц и вел себя странно: вместо того чтоб смотреть на инженера, только что подвергшегося смертельной опасности, жандарм то и дело косился куда-то вбок. - Принимайте, - сказал Фандорин, подтаскивая к краю еще не очухавшегося диверсанта. - И носилки сюда, здесь раненый. - Кивнул на мечущуюся публику. - Из-за пальбы переполошились? - Никак нет. Беда, господин инженер. Едва выстрелы послышались, я со своими на перрон выскочил, думал вам на помощь... Как вдруг вон из того вагона (Ленц показал в сторону) вопль, бешеный: "Живым не дамся!" И началось... Двое жандармов поволокли арестованного Матвея, а Эраст Петрович спрыгнул на перрон и посмотрел в указанном направлении. Увидел зеленый, третьеклассный вагон, возле которого не было ни души - лишь за опущенными стеклами мелькали белые лица с разинутыми ртами. - У него револьвер. И бомба, - торопливо рапортовал Ленц. - Верно, подумал, что это мы его брать выскочили... Отобрал у кондуктора ключи, запер вагон с обеих сторон. Там внутри человек сорок. Кричит: "Только суньтесь - всех подорву!" И в самом деле, из вагона донесся истошный крик: - Назад!!! Кто шевельнется - взрываю всех к черрртовой матери! - Однако до сих пор не взорвал, - задумчиво произнес инженер. - Хотя возможность имел. Вот что, ротмистр: срочно все ящики из почтового вагона вынести. После разберемся, какие из них наши. Нести с соблюдением всех мер осторожности. Если сдетонирует, будете после новый вокзал строить. То есть уже не вы, конечно, - д-другие. За мной не соваться. Я сам. Пригнувшись, Эраст Петрович побежал вдоль состава. Остановился у окна, из которого давеча грозились "взорвать всех к чертовой матери". Оно, единственное, было до половины открыто. Инженер деликатно постучал по стенке: тук-тук-тук. - Кто там? - откликнулся удивленный голос. - Инженер Фандорин. Позволите войти? - Зачем это? - Хотелось бы п-поговорить. - Так я же сейчас тут всё подорву, - недоуменно сказал голос. - Вы что, не слышали? И потом, как вы войдете? Дверь я ни за что не открою. - Это ничего, не беспокойтесь. Я через окошко, вы только не стреляйте. Ловко подтянувшись, Эраст Петрович просунулся в окно до плеч, немного обождал, чтобы бомбист получше рассмотрел его почтенные седины, и лишь после этого медленно, очень медленно забрался в вагон. |
