Довольно быстро Адольф Лютгерт завоевал симпатии тюремных сидельцев. Следует заметить, что в окружной тюрьме содержались как лица, находившиеся под следствием и не выпущенные под залог, так и уже приговорённые судом к лишению свободы, но не убывшие в тюрьмы штата. Контингент был весьма пёстрым и с большим процентом профессиональных преступников, совершивших тяжкие насильственные преступления. Богатый и успешный предприниматель среди этой публики смотрелся как нечто совершенно инородное. Однако Адольф Лютгерт неожиданно легко нашёл общий язык с представителями этого весьма специфического сообщества. По-видимому, сказалось его происхождение из простого сословия, энергия и харизма. Кроме того, часть тюремного сообщества видела в нём человека, пострадавшего от женской злокозненности, что вызывало определённое сочувствие и даже сострадание. В уголовной среде имеют широкое распространение предрассудки, награждающие образ матери всяческими добродетелями и одновременно с этим наделяющие всех прочих женщин самыми негативными чертами — лживостью, продажностью и тому подобным.

В общем, Адольф Лютгерт никаких проблем с окружающей его публикой не имел. Насколько мы можем сейчас судить, его пребывание в окружной тюрьме летом 1897 года оказалось максимально комфортным, разумеется, в той степени, в какой вообще возможно употреблять понятие комфорта к пребыванию в тюрьме.

В то самое время, пока эксперты обвинения деятельно работали над тем, чтобы выполнить данные им окружной прокуратурой поручения, сторона защиты проводила свою работу. Только в отличие от Динана, адвокат Винсент обделывал свои делишки в полной тишине и о планах никогда никому не говорил. Он тоже консультировался со специалистами по химии и медицине, но никаких фамилий не называл и о результатах консультаций не рассказывал.

На протяжении июня газеты Иллинойса и других штатов публиковали разнообразные материалы, посвящённые ходу расследования исчезновения Луизы Лютгерт, однако данных о движении дела ни от полиции, ни от окружной прокуратуры подсудимый не получал. Лютгерт содержался в тюрьме на основании вердикта Большого жюри, которое, напомним, во много было вынесено авансом. То есть многие важнейшие в процессуальном отношении документы — прежде всего свидетельство о смерти Луизы Лютгерт — не были представлены Большому жюри, и предполагалось, что они будут надлежащим образом оформлены и приобщены к следственным материалам в ближайшее время. Однако проходили неделя за неделей, а… ничего не менялось. Обвиняемого не вызывали на допросы, не предъявляли новых улик, и даже злосчастное свидетельство о смерти так и не было оформлено надлежащим образом. Картина получалась абсурдной — Лютгерта обвиняли в убийстве жены и уничтожении её тела, но при этом сам факт её смерти оставался не доказан учёными, не признан властными инстанциями и не зарегистрирован юридически.

Пользуясь этим довольно очевидным нарушением процессуальных норм, адвокат Винсент решился на шаг весьма полезный для его подзащитного. 30 июня он обратился к судье окружного суда по фамилии Гиббонс (Gibbons) с прошением о «хабеас корпус» («habeas corpus») для Адольфа Лютгерта и его освобождении под залог. Следует пояснить, что «хабеас корпус» представляет собой довольно любопытную норму англо-американского права, смысл которой заключается в ограждении интересов подозреваемого лица от своеволия правоохранительных органов и прежде всего в защите подозреваемого от необоснованного ареста.

Недобросовестный правоохранитель может взять под стражу человека без достаточных к тому оснований, обосновывая это тем, что считает того подозрительным. В этом случае помещение «под замок» превращается в инструмент запугивания человека и «выбивания» из него нужных показаний (или признаний) даже без формальных угроз или пыток.