Формально Винсент был прав по всем пунктам. Даже с точки зрения формальной логики ситуация выглядела абсурдной — Луиза Лютгерт официально считалась живой, а её муж в это время находился в окружной тюрьме по обвинению в её убийстве!

В высшей степени интересна реакция судьи Гиббонса. Тот вызвал представителя окружной прокуратуры по фамилии МакИвен (McEwen) и капитана полиции Шюттлера, выслушал их разъяснения обстоятельств ареста Адольфа Лютгерта, после чего отказал в удовлетворении ходатайства Винсента и даже строго отчитал адвоката. В частности, он категорично заявил, будто Лютгерт пренебрёг возможностью разъяснить обстоятельства произошедшего, не боясь, что его слова будут обращены против него. Прямо скажем, это был очень странный упрёк, учитывая, что Лютгерт предложил свою версию событий — психическое заболевание жены и её бегство из дома — и ничего кроме этого разъяснять не должен был. Примечательна концовка монолога судьи, которую имеет смысл воспроизвести здесь дословно — это любопытный образчик юридической демагогии: «Имеется множество мелких деталей, придающих последовательность и убедительность основной версии (стороны обвинения), которые я даже не пытаюсь суммировать, и на основании всех известных обстоятельств я неизбежно прихожу к выводу, согласно которому проситель должен содержаться под стражей без залога. Если в конечном итоге выяснится, что просителю была нанесена непоправимая травма, то он не может винить в этом никого, кроме самого себя.»

История с неудачной для Лютгерта подачей требования «хабеас корпус» весьма выразительно продемонстрировала предвзятое отношение к подсудимому в сообществе правоохранителей. Судья Гиббонс не был объективен, если говорить откровенно, то прошение Уилльяма Винсента было составлено очень ловко, а потому отклонить его по чисто юридическим основаниям было практически невозможно. Гиббонс не стал заморачиваться со сложной юридической аргументацией отказа — да он таковой, возможно, и не располагал в ту минуту! — а просто переложил вину с больной головы на здоровую, обвинив Лютгерта в том, что тот якобы не пожелал дать необходимые разъяснения детективам полиции. Утверждение это следует признать демагогическим и не соответствующим действительности, поскольку во время заседаний Большого жюри сторона защиты аргументированно парировала доводы обвинения и представила свою трактовку событий и ничего более ни от Лютгерта, ни от его защитников и требовать-то было нельзя!

Это был хороший урок для обвиняемого и его защитника, но случившееся отнюдь не означало, что дело «мясного короля» априори провалено. В начале июля Уилльям Винсент затеял очень интересную и даже остроумную игру с прокуратурой, участником которой стал упоминавшийся выше Александер Карл Гротти. Тот самый житель штата Нью-Йорк, что видел (или якобы видел) Луизу Лютгерт 7 мая на Манхэттене.

В начале месяца Гротти приехал в Чикаго и разместился в отеле в центре города, где жил тихо и не привлекал к себе лишнего внимания. Скорее всего, приехал он не сам по себе, а по приглашению адвоката Винсента, но в точности это неизвестно. Некоторое время никто из местных газетчиков не знал о появлении Гротти, но во второй декаде июля информация о присутствии в городе важного свидетеля стала достоянием гласности — очевидно, с подачи пригласившего его адвоката Винсента — и репортёры буквально устроили на него охоту. Разумеется, Гротти был быстро найден и без долгих препирательств дал несколько интервью, разумеется, не безвозмездно. Сначала его отыскал репортёр газеты «The world», и именно в этой газете уже 20 июля появилась первая развёрнутая статья, посвящённая рассказу Александера Гротти о встрече с пропавшей без вести женщиной. В последующие дни и в других печатных изданиях появились публикации схожей тематики.