Софию допрашивали намного обстоятельнее, нежели ювелира, очевидно, потому, что представители обвинения знали, что именно она скажет, и были уверены в её ответах. Женщина рассказала, что это именно она уговорила Луизу купить одинаковые золотые кольца и сделать на них гравировку из букв-инициалов имени и фамилии. Кольца они купили одновременно, и тогда же гравёр в их присутствии сделал соответствующие гравировки на внутренних сторонах украшений. В момент пребывания в зале суда кольцо Софии находилось на её руке, она сняла его с пальца и передала присяжным. Тем самым члены жюри получили возможность лично удостовериться в идентичности кольца Софии Тьюз кольцу, обнаруженному в среднем чане в подвале фабрики.

София Тьюз, двоюродная сестра Луизы Лютгерт, дала показания очень полезные для стороны обвинения. Она опознала кольца, найденные в чане в подвале фабрики, рассказала их историю и предъявила суду аналогичное кольцо. Показания её выглядели весомо и убедительно, но свою главную задачу — опровергнуть слова Винсента Вермочи — София Тьюз так и не решила. Если рассуждать непредвзято, сказанное ею ничуть не противоречило показаниям ювелира.

Допрос Софии Тьюз не преподнёс никаких неприятных сюрпризов стороне обвинения, и на первый взгляд можно было подумать, что эта женщина дезавуировала [по крайней мере до некоторой степени] утверждения Вермочи. Однако подобный вывод следует признать совершенно необоснованным — свидетельница утверждала, что найденное полицией кольцо выглядит так же как то, что покупала Луиза, но о его размере София не сказала ничего. Если быть совсем точным, то и Винсент Вермочи признавал, что кольцо, представленное в качестве улики, выглядит таким же, что и купленное пропавшей женщиной, и даже гравировка «LL» такая же, вот только размер его меньше, что приобрела Луиза!

Данный эпизод автор считает очень важным — опираясь на отмеченное Винсентом Вермочи несоответствие мы можем обоснованно считать, что представленное в суде в качестве улики кольцо уликой вовсе не являлось. И Луизе Лютгерт никогда не принадлежало… В своём месте мы вернёмся к этому вопросу и попытаемся понять, что эта «игра в напёрстки», точнее, «игра в колечки» могла бы означать.

Следующим любопытным свидетелем, допрошенным в тот день, стал Карл Вёлкер (Karl Voelcker). Этот мужчина познакомился с Адольфом Лютгертом во время Всемирной выставки в Чикаго, открывшейся в мае 1893 года, и сразу же вызвал расположение к себе «колбасного короля». Причина симпатии не совсем ясна, возможно, она кроется в том, что оба они являлись немцами, и в данном случае просто сработал «голос земляческой общности», если так можно выразиться. В общем, Лютгерт предложил Вёлкеру работать на своей фабрике, и последний не отказался. В дни молодости Карл изучал химию в университете и, хотя курс не окончил, тем не менее определённые системные познания получил. Они ему очень пригодились, Вёлкер оказался востребован и как химик-технолог, и как преподаватель. Лютгерт расспрашивал Вёлкера о свойствах различных химических соединений, причинах вариативности их свойств при разных условиях и о прочих узко специализированных нюансах, всё услышанное старательно записывал в блокнот. По мнению Вёлкера, «колбасный король» всёрьез интересовался химией и был очень усидчив.

Свидетель тесно общался с Лютгертом около 2-х лет, расстались они в сентябре 1895 года. Карл сообщил, что во время его знакомства с Адольфом тот пытался исследовать воздействие едкого натра на дерево и ставил связанные с этим эксперименты. О разработке Лютгертом новых рецептур мыла свидетель ничего не знал, но допустил, что «колбасный король» мог заинтересоваться этой темой, поскольку она имеет большое прикладное значение и сулит немалый доход.