Объяснение прозвучало не очень убедительно, ведь логично было бы предполагать перемешивание убийцей содержимого ёмкости, но адвокат спорить не стал. Он как будто бы чего-то дожидался, и вскоре стало ясно, чего именно!

Ближе к концу вечернего заседания в зале появился Фридландер Огаст Шульце (Friedlander August Schulze), один из научных консультантов защиты Лютгерта, который положил перед адвокатом Винсентом небольшой исписанный листочек бумаги. Прочитав его, адвокат сразу же поднялся и обратился к судье Татхиллу с просьбой сделать «немедленное заявление». В это время свидетельское место занимал доктор Гиббонс, допрос которого проводил главный обвинитель Динан. Допрос немедленно был остановлен…

Уилльям Винсент заявил, что минуту назад получил важное сообщение об окончании следственного эксперимента, проводившегося на территории колбасной фабрики Адольфа Лютгерта с 6 сентября. Напомним, что тогда по настоянию защиты было решено осуществить уничтожение костных человеческих останков в печи по той технологии, которую по мнению обвинения якобы использовал обвиняемый для избавления от останков трупа жены. Человеческие кости были помещены в ту самую печь, которой якобы воспользовался обвиняемый, в этой печи на протяжении 48 часов поддерживалось горение кедровых стружек, и по прошествии отмеренного срока огонь был загашен, а содержимое печи — тщательно изучено. Весь пепел, толщина которого превышала 60 см, подвергся просеиванию и внимательному осмотру. И что же оказалось по результатам эксперимента? Да ничего, вообще ничего! Ни единого кусочка костной ткани в печи отыскать не удалось!

Выдержав эффектную паузу, адвокат пояснил, что полученный результат его ничуть не удивляет, более того, защита Лютгерта потому и настаивала на проведении данного эксперимента, что знала, каковым должен оказаться его исход. Печь, которой, по мнению прокурора, воспользовался обвиняемый, не совсем обычна — она сконструирована таким образом, чтобы производить большое количество дыма, поскольку этот дым используется в больших коптильных камерах, создаваемая в дымоходах большая тяга уносит все несгоревшие фрагменты, как только их вес опускается ниже некоторой величины. В обычной печи сжечь труп без остатка невозможно [даже в крематории остаётся около 2 кг костных останков], однако в тех печах, что использовались на колбасной фабрике Лютгерта, от человеческого тела в результате сожжения должно было ничего не остаться. И, как показал следственный эксперимент, — ничего не осталось!

Отсюда возникал обоснованный вопрос: что в таком случае обнаружили полицейские на дне чана и просеивании содержимого печи? Если это действительно кости человека, то как они туда попали, ведь если бы их действительно сжигал Лютгерт, то он них ничего бы не осталось?! Разумеется, теперь совсем иными красками заиграл и заданный ранее вопрос о волосах, найденных в ёмкости, в которой якобы растворялось тело несчастной жертвы. Если агрессивный раствор поташа и каустической соды уничтожил всё, даже зубы, то как избежала растворения прядь волос? И почему только одна прядь? Несколькими лаконичными фразами адвокат показал, что официальная реконструкция преступления опровергнута проверкой на практике. И её научное обоснование, представляемое суду экспертами обвинения, не соответствует действительности.

Присутствовавшие в зале суда пережили в те минуты, должно быть, немалое потрясение. Сторона обвинения излагала официальную версию уничтожения тела несчастной жертвы так уверенно, так солидно, можно даже сказать, монументально, а тут…

Винсент в роли адвоката был очень хорош! Он не употребил словосочетание «полицейская провокация» и уж тем более не обвинил подчинённых капитана Шюттлера в подбрасывании вещественных доказательств — в те времена такие действия обтекаемо назывались «фабрикацией улик» — но он убедительно показал, что с пресловутыми останками Луизы Лютгерт что-то сильно не в порядке.