– Из под земли, к примеру, – предположила Мари Жаклин, не отрываясь от блокнота.

– Что бы нам придумать?

В кабинете стало тихо. Дядя встал, поправил галстук.

– На этом, пожалуй, закончим. С конкретными предложениями прошу ко мне, причем по одному. Мало ли? А вдруг кто то из нас с Бетельгейзе?

– Я а а, – низким грудным голосом проговорила писательница.

На нее посмотрели странно.

* * *

Возле Речной Анны стояли два грузовика. Бравые легионеры сбрасывали с них тяжелые мешки, раскладывая их перед входом в башню. Постепенно вырисовывался контур баррикады. Капитан Пастер лично наблюдал за установкой пулемета Hotchkiss M1922.

– Нас они защищать не собираются, – не без горечи констатировал комендант Гарнье.

Бывший учитель весьма удивился.

– А самим что мешает?

Капитан тяжело вздохнул. Кажется, пулемет гарнизону не полагался. Подумав немного, он поправил фуражку и мелкой рысцой отправился к казарме, возле которой усатый сержант строил личный состав.

– Почти по настоящему, – негромко проговорила Мари Жаклин. – Знаешь, это возбуждает.

Анри Леконт пожал плечами.

– Почему – почти? Труп самый настоящий.

– Эксперты, комендант, даже твой дядя. Они какие то… несерьезные, даже смешные. Но, может, так и должно быть?

Бывший учитель невольно задумался. Когда майор Грандидье привез его к дяде, тот обещал ему нечто подобное. О трупах, правда, речи не шло.

– Мсье Леконт! Шеф! Нам требуется немедленно, повторяю, немедленно поговорить!..

Не хотел, а вздрогнул. Мадам директор подобрала совершенно незаметно.

– Шеф! От имени коллектива музея… Нет, от имени французской науки я решительно протестую против действий военных. Они подвергли опасности важный объект культурного значения, каким является замок Этлан, а также наши жизни! Поэтому я решительно требую…

Зашелестела извлеченная из сумочки бумага, как успел заметить бывший учитель, с печатью и подписями.

– Мсье Леконт! Мсье Леконт!..

Подбежавший невысокого роста солдатик резво затормозил, обдав всех свежей грязью. Выпрямился, поймал ртом воздух.

– Господин капитан велел передать, что из Клошмерля вышла толпа, человек сто или даже больше. К нам идут! У них, кажется, и ружья имеются…

Анри Леконт взглянул в серое небо, где с самого утра кружила птичья стая. «Там, на мертвых равнинах, где свищут ветра, Где вращаются в долгой ночи флюгера…»

Убежать бы! Так не убежишь.

* * *

Шляпу он бросил прямо на одеяло, вслед полетело пальто. Анри Леконт упал на стул, пригладил спутавшиеся волосы.

– Где то там, в углу стоит бутылка. Стаканы на столе… Мне полный, себе по желанию. Пожалуйста!

Мари Жаклин, быстро кивнув, занялась делом. Звякнуло, затем забулькало.

– Держите, шеф. У вас я еще не бывала…

Выпили, выдохнули.

– Еще! Мне половину.

– Мы сейчас с вами на ты или на вы? – задумалась помощница, разливая красное по стаканам. – Наверное, все же на вы, в вашей комнате никакого интима. И вообще, шеф, вы очень скучный человек. Я вам это говорила?

Вернулись из Клошмерля. Намечавшееся побоище постепенно переросло в обычную перепалку, а затем вперед выступили мэр и три почтенного вида ветерана, надевшие по этому случаю все свои медали. Местных тоже можно понять, многие из них хорошо помнили Великую войну, когда на городок падали снаряды немецких гаубиц.