Задумалась на миг, закусила губу.

– Возможно, в ближайшее время я о чем то вас попрошу, скорее всего, о какой то мелочи. Не вздумайте мне помогать, скажите, что спешите, или у вас живот болит…

Анри Леконт тоже решил ничему не удивляться.

– Допустим. А потом?

– А потом уезжайте из города, а еще лучше – из страны. Надежнее всего самолетом, там до сих пор документы проверяют не на всех рейсах.

Бывший учитель прикинул, сколько стоит билет… Ну, хотя бы до Рима или Брюсселя. Да а а… А если на красное вино перевести?

– Может, лучше спрятаться?

Девочка с чердака, покачав головой, взглянула укоризненно.

– До свидания, мсье!

* * *

Вернувшись в квартиру, Анри попытался найти тот самый сборник. Почти весь тираж раздарил, себе оставил три экземпляра, один потом отдал… Сержу Бродски, точно! Вместо визитной карточки.

Книжным шкафом он так и не обзавелся. Полка, вторая… Дальше искать не стал, махнул рукой. Он что, перечитывать собрался? Суета сует!..

Уже сняв пальто и пристроив шляпу на вешалку, бывший учитель сообразил, что по дороге не прикупил ни вина, ни продуктов. На столе – тарелка с двумя кусочками колбасы, огрызок булки и… И, собственно, все. Бутылка обнаружилась на подоконнике рядом со стаканом, но – пустая.

Он почему то совсем не расстроился. Взвесил бутылку в руке, поставил обратно и резюмировал, причем вслух.

– Так тебе и надо. Мучайся!..

Бродски посоветовал напиться? Значит, поступим наоборот.

Кроватью он тоже не обзавелся, спал на старом топчане. Руки под голову, взгляд в серый потрескавшийся потолок. Еще один день, считай, позади. Бессмысленно, скучно, тоскливо – от одного визита на мост Мирабо до следующего. В каком то из переведенных им романов герой, у которого убили возлюбленную, на вопрос, что он делал дальше, ответил просто: «Что я делал? Я старился».

Роман так себе, но в нем речь шла о трагедии. А у него с Инессой… Нет, не комедия, комедию он мог и не пережить. Так себе, драма.

* * *

– Я по тебе соскучился! Очень соскучился!..

– Не сегодня малыш, не сегодня. Я очень устала, лягу в своей комнате.

Малыш! Жена старше его на целый год, в семнадцать, когда они познакомились на первом курсе, это казалось чем то серьезным. Теперь ему двадцать пять, они три года как женаты, работают вместе в лицее мадам Жубер. На работу тоже ездят вместе на красном спортивном «ситроене», подарке тестя, причем за рулем всегда она.

– Ты слишком часто смотришь по сторонам, малыш. Не будем рисковать!..

Она рыжая, он шатен, она крепкая в кости и невысокая, он фитилистый и костлявый. А еще у нее очень белая кожа, которую надо прятать от загара.

Хорошая квартира в центре, на левом берегу Сены. И перспективы неплохие, мадам Жубер намекнула, что ее лицей скоро будет расширяться, и ей потребуется заместитель по учебной части.

Огорчало лишь то, что Инесса отказывалась даже думать о детях. Ни сейчас, ни в близком будущем.

– Успеем, малыш, мы с тобой еще все успеем…

И еще то, что в последнее время жена все чаще ночует в своей комнате – и даже закрывается изнутри на ключ. Но все равно Анри Леконт чувствовал себя самым счастливым человеком в мире.

Старшеклассницы не слишком его любили – возможно, за то, что учитель словесности смотрел не на них, юных и прекрасных, а насквозь. Однажды перед уроком чья то шкодливая рука написала на подкинутом листке бумаги: «Подкаблучник у коротконогой жабы». Он прочитал – и ничего не понял.