Шатнуло, но на ногах сумел устоять. Ничего, цел, вернулся, значит, продолжаем жить дальше. Но сначала вдохнем поглубже раз, другой… Третий… Будем считать, ничего особенного не случилось, съездил и вернулся.

В зеленых кронах – покой,

И не веет на горных склонах никакой

Ветерок.

И красного медведя не было! Нет и нет!..

…Пистолет, бельгийский браунинг М1910, он нашел в правом кармане пиджака, в левом лежала пачка патронов. Немного подумав, пистолет бывший унтер офицер зарядил и спрятал обратно. Надоело ходить безоружным! Пусть пока полежит.

Кофе? Или сначала не полениться и сходить за сигаретами?

И газеты, газеты!

* * *

Кофе он выпил с особым удовольствием, а еще удалось купить «Кабинет», тоже сигареты не ахти, но все таки не «Юно». Главное же новости! Наконец то… Пусть процеженные через мелкое сито, с недоговорками, а иногда и прямым враньем. Геббельс умер, но дело его живет.

После второй чашки бывший унтер офицер закрыл последнюю страницу берлинского еженедельника и в растерянности потер лоб. Ничего не случилось. Ни че го! Да, Гитлер возложил на свои крепкие плечи еще и обязанности рейхсфюрера СС, но никаких комментариев не последовало. В «Фолькише беобахтер» напечатали короткую биографию Гиммлера, намекнув, что того ждет новое и весьма почетное назначение. Собственно, все. Серьезные новости приходили только из за рубежа, в Британии упорно поговаривают о возможном уходе Чемберлена, во Франции, на юге, серьезные акции протеста, туда двинуты войска. В СССР же, к очередной годовщине октябрьского переворота, увеличили срок службы на флоте и ввели оплату за обучение в старших классах.

Доктор Иоганн Фест положил газеты на полку и начал собираться. Из Бранденбургского музея его наверняка уже уволили, однако съездить непременно требуется. И книга, ее надо непременно отдать.

В дверь позвонили, резко и требовательно, как раз тогда, когда он надел запасные ботинки, снятые с антресолей. Прежние годились только на выброс. Накинул на плечи пальто, снял с крючка шляпу. Дьявол и в самом деле отец юриспруденции. Обещали доставить домой – и доставили в целости и сохранности. Что будет на следующее утро – иной вопрос.

Спрашивать не стал, открыл сразу.

– Доктор Иоганн Фест?

* * *

Поразили дома, ровные, словно из под рубанка, кубики и параллелограммы, разноцветные, с огромными окнами. Словно за окошком автомобиля не Берлин, а большевистская новостройка где нибудь в Сибири. Уже не Баухауз, а самый настоящий конструктивизм. Фюреру показывать нельзя, истерика начнется.

– Нравится? – усмехнулся сидевший за рулем парень. – Мне тоже. Поселок Карла Легина, успели построить как раз к 1933 му. Геббельс хотел снести, но не успел.

Парень был самым обычным, скромно одет, лицо неприметное, как и автомобиль, не слишком дорогой серый Мерседес 1931 года. Впрочем, доктор Фест давно уже научился не верить скромным и неприметным и сейчас не спешил, хотя в кармане лежала переданная ему записка на маленьком клочке бумаги. Вместо обращения буква «Н» с восклицательным знаком, вместо подписи – «М» с точкой. Текст же понятнее некуда: «Приезжайте!»

Мельник звал Нильса. Неожиданно, радостно, но… Слишком многое случилось за последние дни. Дьявол – он не только юрист, но и Отец лжи.

Сон вспомнился. Запах водорослей, шум моря. Не зря, не зря…

– В калитку, за ней первый подъезд. Если спросят, то в 3 ю квартиру к Мареку Шадову.

Приехали! За окном невысокий забор, белая четырехэтажка, невысокие деревья, уже потерявшие листву.