Воздушные удары по Рейху не шутка, но кто в результате пострадает: Гиммлер, Геринг или непотопляемый фюрер? Красное, белое и черное – цвета германского флага. Делайте ставки, господа!

* * *

Пепельницу все же принесли, и доктор Фест поставил ее в самый дальний угол. Выходить в коридор запретили, поэтому курить решил подальше от банки с краской. Порадовал и рабочий комбинезон, измазаться до самых ушей в планы никак не входило. Того и гляди еще в перьях обваляют – за шарлатанство. Так не по своей же воле! Как там у Гёте?

Саламандра, жгись,

Ундина, вейся,

Сильф, рассейся,

Кобольд, трудись!

Кто слышит впервые

Про эти стихии,

Их свойства и строй,

Какой заклинатель?

Кропатель пустой!

Классик ничего не понимал в черной магии. Оно и к лучшему. Доктор Иоганн Фест надел комбинезон и взял в руки кисть

* * *

Занимаясь рукописью профессора Рауха, он то и дело ловил себя на мысли, что предки либо не слишком верили в существование бессмертной души, либо ценили ее не больше аппендикса. В тетради упоминались десятки доказанных в суде случаев сделки с Дьяволом. И ради чего? Чаще всего не слишком великая сумма денег, которую при желании и заработать можно. Даже доктор Фауст, не из Гёте, из народной легенды, потребовал у Нечистого не слишком то и много: возможность обманывать доверчивых сограждан и сомнительные любовные утехи с призраками. Да, скорее всего, и Фауста, и многих иных оболгали. Но цена то казалась современникам вполне достаточной!

Впрочем, и сегодняшние немцы получили не слишком много, заложив душу Гитлеру. Карьеру сделали единицы, остальные экономят на всем, включая еду, и горько вздыхают, узнав об очередном повышении цен. Даже черные бесы из СС в невеликом выигрыше. Им и гореть первыми в неугасимом огне.

Но души то продали! Через полвека уцелевшие станут, конечно, оправдываться. Мол, и договор не читали, и кровью расписывались не своей…

* * *

– Еврейские буквы, – констатировал штандартенфюрер Брандт, наклоняясь над пентаграммой. – Какая гадость! И тут они!..

Иоганн Фест пожал плечами. Не только еврейские, греческие тоже есть. И латинские, но этих поменьше. В общем, на все вкусы.

Успел он вовремя, на часах начало одиннадцатого вечера. Pentagram perfectus благоухала свежей краской, чем то напоминая грубый эскиз звездного атласа. Створные знаки окружали ее, словно большие жуки. Все вместе так и просилось на выставку дегенеративного искусства, от чего доктор Фест испытывал законную гордость. Не хуже, чем у прочих!

Осмотр длился долго, но ничего комментировать Брандт не стал. Перелистал страницы в папках, положил обратно.

– С этим справились. Что ж, доктор, ровно в полночь проведете обряд. Свечи вам принесут и помогут расставить. И не вздумайте спорить, как говорят ваши евреи: сказавши алеф, следует говорить бейта. Хочу напомнить: нам требуется результат. Это и в ваших интересах.

Доктор Фест понимал – не отстанут. Результат? А хорошо бы напустить на эту сволочь самого Дьявола! Жаль, не выйдет, но время все таки следует потянуть.

– Вам то зачем это, штандартенфюрер? Вы же атеист!

Тот негромко рассмеялся.

– Естественно! Зато будет повод отправить вас в Бухенвальд. Не верю, что вы вернулись в Рейх потому как соскучились по яблочному шнапсу. Стапо уже начало вашу разработку…

– И где теперь стапо?

* * *

Можно ничего не делать вообще или вместо заклинаний почитать стихи запрещенного в Рейхе Генриха Гейне.