|
Как бы крепко ни спал заключенный, шум отворяемой двери непременно его разбудит. Жак приподнялся на своем ложе. - Вставайте и одевайтесь, - послышался грубый голос тюремщика. Позади него при свете факела, который он держал, поблескивали алебарды двух стражников прево. Приказание повторять не пришлось. Жак тут же вскочил, ибо спал одетым: ни одеяла, ни простынь у него не было. - Куда вы меня ведете? - спросил он, не вполне проснувшись. - Уж больно вы любопытны, приятель, - ответил тюремщик. - И все же мне хотелось бы знать, - настаивал Жак. - Ну пошли, нечего рассуждать! Следуйте за мной. Сопротивляться было бесполезно. Узник повиновался. Тюремщик шагал впереди, школяр следовал за ним, стражники замыкали шествие. Жак тревожно озирался по сторонам, не стараясь скрыть своего волнения; он боялся, что его ведут на казнь, несмотря на ночное время, но успокаивал себя, не видя нигде ни палача, ни священника. Минут через десять Жак Обри очутился в приемной Шатле; тут у него мелькнула мысль, что еще несколько шагов - и тюремные ворота откроются перед ним; ведь в горе человек склонен к самообману. Но вместо этого тюремщик отворил маленькую угловую дверь, и они вышли в коридор, а затем во внутренний двор. Первое, что сделал школяр, очутившись во дворе, под открытым небом: он стал полной грудью вдыхать свежий ночной воздух, ибо не знал, повторится ли когда-нибудь еще такая неожиданная удача. Потом, увидев в противоположном конце двора сводчатые окна часовни XIV века, Жак догадался, в чем дело. Здесь долг повествования обязывает нас заметить, что при мысли об этом силы чуть не покинули бедного узника. Он вспомнил Асканио, Коломбу; сознание величия собственного подвига помогло ему преодолеть невольную слабость, и он более или менее твердым шагом направился к часовне. Переступив ее порог, Жак Обри убедился, что прав: священник уже стоял у алтаря, а на клиросе узника ждала женщина, - это была Жервеза. В церкви к нему подошел начальник королевской крепости Шатле. - Вы просили, чтобы перед смертью вам дали возможность обвенчаться с обманутой вами девушкой, - сказал он Жаку. - Требование ваше справедливо, и мы его удовлетворяем. У Жака Обри потемнело в глазах, но он поднес руку к карману, в котором хранилось письмо герцогини, и вновь обрел спокойствие. - О бедный мой Жак! - вскричала Жервеза, бросаясь в его объятия. - Ну кто бы мог подумать, что это долгожданное событие произойдет при таких обстоятельствах! - Что же делать, милая Жервеза, - отвечал Жак, прижимая ее к груди. - Богу видней, кого покарать, а кого помиловать. Положимся на его святую волю. - И, незаметно передав девушке письмо герцогини, он добавил шепотом: - Для Бенвенуто, в собственные руки! - О чем это вы? - быстро приближаясь к жениху и невесте, спросил начальник крепости. - Я только сказал Жервезе, что люблю ее. - Ну, тут клятвы излишни - ведь девушка не успеет даже убедиться, что вы ей лгали. Приблизьтесь к алтарю, не мешкайте! Жак Обри и Жервеза молча подошли к священнику и опустились на колени. Начался обряд венчания. Жаку очень хотелось сказать Жервезе хоть несколько слов, а Жервеза горела желанием выразить Жаку свою благодарность, но стоявшие по обе стороны стражники подстерегали каждое их слово, каждое движение. |
