|
- А ну-ка, живо! Бери шпагу и поднимайся! - приказал Челлини. - Я жду. - Дуэль? - пролепетал Паголо, стуча от страха зубами. - Но разве могу я принять вызов такого сильного противника? - Хорошо, - согласился Челлини, перекидывая шпагу из одной руки в другую, - я буду драться левой рукой - тогда наши силы сравняются. - Мне драться с вами? С моим благодетелем? С человеком, которому я всем обязан! Ни за что! - воскликнул Паголо. Бенвенуто презрительно усмехнулся, а Скоццоне отступила на шаг, даже не пытаясь скрыть овладевшее ею чувство омерзения. - Не мешало бы вспомнить о моих благодеяниях до того, как ты собрался отнять у меня женщину, вверенную вашей с Асканио чести! - отвечал Бенвенуто. - А теперь поздно, Паголо, защищайся! - Нет-нет, не надо, - лепетал трус, пятясь на коленях от Бенвенуто. - Ну что ж, не хочешь драться, как подобает честному человеку, - я накажу тебя, как негодяя. И, говоря это, Челлини с бесстрастным выражением лица вложил шпагу в ножны и, вынув кинжал, медленным, но твердым шагом стал приближаться к Паголо. Скоццоне, вскрикнув, бросилась между ними. Бенвенуто спокойно отстранил ее одним лишь движением, но таким властным, словно рука его принадлежала бронзовому изваянию; девушка, чуть живая от страха, упала в кресло. А Челлини, продолжая наступать, прижал злосчастного ученика к стене и приставил к его горлу кинжал. - Молись перед смертью, - сказал он, - тебе осталось жить всего пять минут. - Пощадите! - придушенным голосом завопил Паголо. - Пощадите! Не убивайте меня! - Что? - воскликнул Челлини. - Ведь ты знал мой нрав и, однако, соблазнял Катерину. Я все слышал, все до единого слова! И ты еще смеешь просить о пощаде! Да ты что, смеешься надо мной, Паголо? И Бенвенуто сам разразился смехом, но таким резким, таким жутким, что Паголо задрожал от ужаса. - Учитель, учитель! - вскричал подмастерье, чувствуя, что острие кинжала щекочет ему горло. - Это не я! Это она! Да, она сама увлекла меня! - Клевета, предательство, трусость! Когда-нибудь я сделаю скульптурную группу из этих трех чудовищ, и на нее страшно будет взглянуть. Так, значит, это она тебя увлекла? Несчастный! Не забывай, что я находился здесь и все слышал. - О Бенвенуто, - умоляюще сказала Катерина, - разве вы не понимаете, что он лжет? - Да, - ответил Бенвенуто, - я прекрасно понимаю, что он лжет, как и лгал, обещая жениться на тебе, но будь покойна: он получит сполна за эту двойную ложь. - Что ж, накажите меня, - воскликнул Паголо, - но будьте милосердны, не убивайте! - Ты лгал, говоря, что она тебя увлекла? - Да лгал, виноват я сам; но я безумно ее полюбил, вы сами знаете, учитель, до чего доводит человека любовь. - И ты лгал, говоря, что готов жениться на ней? - Нет, учитель, на этот раз я не лгал. - Значит, ты действительно любишь Скоццоне? - Да, я люблю ее! - ответил Паголо, понимая, что сила страсти - единственное оправдание в глазах Челлини. - Я люблю ее, - повторил он. - Ты, значит, утверждаешь, что не лгал, обещая жениться на ней? - Не лгал, учитель. - Ты сделал бы ее своей женой? - Да. - Отлично! Так бери Катерину, я отдаю ее тебе. |
