— Тоды ничо… Мне велено крестьян доставить в новое поместье князя. А места здесь воровские, язычники христиан забижают.

— Это брехня, — вмешался Савва. — Здесь мордва да чуваши, смирнее народа нет. Многие крещены.

— Мы чуток в сторонке от вас заночуем.

— Земля здесь вольная. Только, чур, коней не мешать и коров не пугать.

— На чужое мои не позарятся.

— Бережёного Бог бережет.

Люди князя с неохотой покидали стан Власа: вода в казане бурлила, и воздух вокруг был пропитан запахом кабанятины.

Скоро на синем небе выпрыснули звёзды, запели комары, которых нисколько не отгонял дым от костра. В стороне приезжие тоже развели костры, распрягли лошадей.

— У приказчика и рожа воровская, и навычки, — сказал Савва. — Ты, Максим, за своим Соловым приглядывай, ладный конёк, незаезженный. А с приказчика спрос невелик — угонят конька, пиши, пропало.

— Присаживайтесь к огню, мясо упрело! — крикнул Влас. — А то от одного толокна животы свело.

Кабанятину брали руками с листьев лопухов. Кто подсаливал, а кто на чеснок налегал, после него ощущение сытости держалось дольше. Утром попьёшь водички и опять вроде сыт.

Поели, отвалились от котла, накидали псу гору костей.

— Повезло нам с тобой сегодня, Максимка, — рыгнув, сказал Влас. — Завтра такого случая не будет, это точно.

— Будем сурскую стерлядь петь, — ответил Максим. — Скоро Промзино Городище. А что, действительно Грозный царь здесь бывал? А, Савва?

— Иван Грозный на Казань несколько раз ходил, и причина тому была: казанцы таскали русских людей к себе, торговали ими по всей Туретчине. Приступал царь и к самой Казани, да одолеть не смог. Вот тогда и повелел он поставить крепость насупротив её, и построили Свияжск на сорок тысяч воев в один день, потому что по готовым срубам делали. Построили, и через какое-то время русское войско взяло Казань. И Астрахань. И теперь Волга — русская река. Только земли здесь безлюдные, от Казани до Астрахани почти сплошное нежилое место, с пяток крепостей всего и стоят.

— Ну, вот мы едем, да не пустые — у Власа соха, да сыновья и жёнки, у меня снасти кузнечные, у тебя, Савва, книги. Так-то и заживём.

— Легко сказать — заживём, — Влас отмахнулся от комаров. — Как жить без воли? Вот ты учёный человек, Савва, столько книг прочёл. Скажи, есть ли на земле место, где человеку живётся вольно, как птице?

— Нашли о чём думать — о воле! — первый раз за день подал голос Прошка. Он лежал на охапке свежей травы, растопырив в разные стороны рваные лапти. От сыти захребетник захмелел, глаза подёрнулись сальной поволокой, грязные щёки жирно блестели.

— Во! Подал голос, тетеря, — пренебрежительно промолвил Влас. — Тебе-то везде неволя. Ты холопом родился, холопом и сдохнешь. Мой тятя свободно крестьянствовал, а бояре приговорили, вот и попали мы в крепь. Мы-то волю не забывали!

— Кто это, на ночь глядя, воли возжелал? — внезапно раздался весёлый голос. Рядом с костром стоял невысокий человек среднего роста, в сапогах и рваном кафтане.

— Я тут случайно проходил, думал, где на ночь устроиться, и вдруг слышу: «Воля! Воля!» Ну, думаю, значит, добрые люди ночевничать собрались. Может, и меня примете? Правда, сума у меня прохудилась: последний алтын вечор в дыру закатился, да Бог с ним!

— А ты что за человек будешь, с каких краев?

Тут и Пятнаш опомнился, что подпустил к очагу незнакомого человека, загавкал и начал наседать на пришельца.

— Уймись, раззява! — крикнул на пса Максим.