|
Найти выход в этом аду невозможно. Отыскать не такой уж большой ящик, на дне которого лежат металлические фигурки, невозможно вдвойне, если ты не собака. Дело не в чутье, дело в упорстве. Если долго и упорно ползти через обжигающий туман туда, где пять минут назад стоял ящик, то рано или поздно ты уткнешься в него носом. *** Даша понятия не имела, зачем она это делает. Мысль забрать бесовские фигурки пришла ей в голову случайно, но отказываться от нее она не собиралась. Шарика было жалко так, что сердце сжималось, но другим «агентом» Даша запастись не успела. Поэтому она мысленно попросила у пса прощения и заставила его набрать целую пасть фигурок. На вкус они были... как железяки, неприятно задевали о зубы и омерзительно звякали друг о дружку. «Давай, песик... Давай, мой хороший. Только не глотай!» – изо всех сил подгоняла Даша бедного пса, а когда он, дрожащий, почти ослепший, с липкой, повисшей сосульками шерстью наконецто появился в воротах церковного дворика, Даша не удержалась и бросилась ему навстречу. Это, кстати, было очень странное ощущение – бежать навстречу себе самой. Вряд ли даже Алисе довелось испытать такое в ее Зазеркалье. Но весь этот день был более, чем странным, поэтому Дарья Дмитриевна Чадова заставила Шарика сперва выплюнуть фигурки прямо ей под ноги, и лишь потом с облегчением сняла с шеи Медведя. *** Если Шарику удалось выбраться с территории электростанции беспрепятственно, то Артуру Уинсли и Маргарите Зелле (она же Мата Хари) пришлось туго. Анархист Бессонов исчез сразу же после взрыва – не то выпрыгнул в окно и сумел уйти через амбары и склады, не то затаился гдето в цеху, пережидая суматоху. Так или иначе, Беса нигде не было, и «кожанка», весьма этим фактом опечаленный, решил выместить обиду на тех, кто оказался не так удачлив. Теперь уже Артур и Марго прятались за бочками, а с трех сторон к ним подбирались оставшиеся в живых чекисты. – Сдавайтесь! – кричал «кожанка», выставив перед собой маузер. – Сдавайтесь! – А можэт, тебье тюрью разжэвать? – хохотала Марго. У нее только что закончилась последняя обойма. – У меня два патрона, – предупредил Артур. И быстро высунувшись изза бочки, нажал на спусковой крючок. – Уже один. И в этот момент откудато со стороны проходной, с дистанции в пятьдесят шагов, прямо в лоб чекистам ударил слитный двойной залп. За ним сразу второй и третий... «Кожанка» упал навзничь, раскинул руки, перестал дышать. Осел на землю матрос, лег на спину, выкинув над головой кулак с маузером. Схватился за грудь и посерел щеками молоденький солдатик с деревенским простым лицом. – Убили! Командира убили! Потеряв командование, оставшиеся солдаты в несколько секунд превратились в бестолково мечущуюся толпу. А от проходной продолжали слаженно и очень метко стрелять. Еще двое красноармейцев остались лежать на снегу. Залп! И еще двое. – В цех, братва! Живо! Тикай! Артур осторожно высунулся наружу. Двор был тих и выглядел абсолютно пустым. Майор медленно повернулся лицом к воротам, перевел взгляд на будку вахтера – именно оттуда пришло нежданное подкрепление. – Ну? Что там? Кто там? – нетерпеливо дернула его за штанину сидящая на земле Марго. – Понятия не имею! – Эй! Ходуля! Это я! Слышишь меня? Я тут! Это я – Генри Джи Баркер! Вот только не спрашивай, какого черта я тут позабыл! Быстро вали сюда! А стерву эту свою лучше придави бочкой! Или я ее сам придавлю! Глава одиннадцатая. О поездах и людях Креветка валялся на спине под самым потолком, заставленный со всех сторон тюками, корзинами, узлами и чемоданами. Как его туда сразу закинул Красавчик, так он больше вниз и не спускался, чтобы не попасть ненароком под ноги обезумевшей толпе беженцев, заполонивших стылый вагон. |
