Он нервно кивнул, осушил бокал, поставил его и повернулся к ней:

– Пиджин, твои слова заставляют мир вновь мне казаться хорошим.

Они прижались друг к другу – и более ничего. Почувствовав, что напряжение оставило Дэна, Кейтлин уложила его на спину. Он закрыл глаза. Она поцеловала его. Дэн улыбнулся, и она прижалась к нему. Скоро он уснул.

Потом Кейтлин выпила немного виски. Поднялась и стала расхаживать босиком у кровати; пальцы крепко сжаты, на лице не утихающая скорбь. Наконец, поглядев на капитана, она убедилась, что тот крепко заснул, отправилась к приватному интеркому и набрала номер.

Из приемника донесся голос Вейзенберга:

– Да?

– Надеюсь, что не разбудила тебя, – сказала она.

– О нет. Сейчас еще не поздно. – Так могла бы говорить и машина. – В чем дело, Кейтлин?

– Мне бы хотелось переговорить с тобой, если ты не против. Он помедлил.

– Это срочно? Я устал, повеселить тебя не сумею.

– Какое к черту веселье? Оно не входит в перечень твоих обязанностей. Просто мне нужно переговорить с тобой. Ты выставишь меня сразу, как только захочешь.

– Ну, если ты настаиваешь…

– Спасибо тебе, Фил, дорогой. Я буду у тебя через два квантовых перехода.

Выходя, она коротко улыбнулась спящему Бродерсену. В коридоре она столкнулась с Лейно. Взлохмаченный и неряшливый, он шел, дымил марихуаной.

– Добрый вечер, – сказала она.

Тот охватил взглядом ее фигуру. «Пожалуй, пижама действительно тонковата».

– Куда ты направляешься? – спросил он.

– У меня неотложное дело, Мартти, прости. – Кейтлин прошла мимо него. Лейно приподнял было руку, чтобы остановить ее, но тут же опустил. Она подошла к двери Вейзенберга и вошла внутрь. Он это видел.

Заперев за собой, Кейтлин чуточку помедлила. Комнату освещала единственная флюоролампа, светившая на нижнем пределе накала. Погашен был и видеоэкран, способный отразить большую часть знаний человечества. Вейзенберг сгорбился в темноте, свесив руки по бокам кресла, опустив подбородок на грудь.

Голову он поднимал буквально в несколько приемов.

– Привет. Хочешь чего‑нибудь?

– Ага, но крепкого не надо. Не вставай, Фил. – Она взяла кресло и пододвинула его, так, чтобы сесть напротив инженера.

Вейзенберг опустил глаза.

– Прости, но я ведь предупреждал тебя о том, что устал.

– Устав по‑настоящему, ты бы сейчас храпел, – она наклонилась вперед и взяла его руки в свои; теплота соприкоснулась с холодом.

– Что случилось?

Он выдавливал из себя буквально по слову:

– Разве ты не скорбишь о погибшем Фиделио?

– Скорбишь – это слишком слабо сказано.

– Ну тогда считай, что я… оплакиваю нашего второго спутника. – Вейзенберг чуточку поежился. – И не хочу, чтобы ты поднимала из‑за этого шум. Просто у меня нет твоей способности… – он умолк.

– Какой способности? – спросила Кейтлин мягким, но требующим ответа голосом.

Он глотнул.

– Прошу… пойми меня правильно… не хочу оскорбить тебя, я не думаю, что ты… воспринимаешь… не так глубоко… быть может, и глубже… но у тебя есть… твой дар… ты придумываешь песни и… изгоняешь ими… самую худшую боль… как это было на похоронах Сергея… так? – Он глотнул. – Я хотел бы услышать ту песню снова. Это поможет.

– Нет, Фил, – сказала она. – Я не буду оплакивать Фиделио. Вздрогнув, он поглядел на нее.

– И это правильно, понимаешь, – объяснила она.