7. Хвост

Когда он приехал в Каррик, то чувствовал себя настолько уставшим, что осилил только одну кружку пива в «Джорди армс». Вернувшись домой, лег спать и проспал тринадцать часов.

Проснувшись, Киллиан долго не мог понять, какой сейчас день недели. Шел дождь, и на всех яхтах, стоящих у пристани, обвисли снасти.

Он долго лежал в постели, обдумывая, как потратить деньги, которые он получил после поездки в Нью‑Йорк. Этой суммы хватит, чтобы два года жить здесь на съемной квартире или внести плату по закладной на квартиру сроком на четыре месяца. Хороши были оба варианта.

А впереди – возможность получить еще больше денег.

Пятьдесят тысяч фунтов в счет аванса за первый месяц работы.

Если он найдет эту женщину, которая сейчас в бегах, он получит еще четыреста пятьдесят тысяч. Женщину и детей.

Чем дольше он лежал, тем сильнее его одолевала клаустрофобия.

Киллиан встал, распахнул окно, полной грудью вдохнул морской воздух.

Иногда дом казался ему тюрьмой. И так было со всеми домами, где бы он ни жил.

Но вернуться в жилой прицеп он не мог… ни сейчас, ни позже.

Он смотрел на дождь, на причал с яхтами и катерами, на замок Каррикфергюс, чей серый силуэт явственно проступал сквозь туман.

Нет, к прежней бродячей жизни он не вернется, и он попытается покинуть Дело. Мог бы  покинуть после этого задания.

Ветер задувал дождь со снегом и морские брызги в комнату. Через минуту голова стала мокрой.

Он не обращал на это внимания.

– Я крутой парень, ясно? – произнес он, закрыл окно и пошел в ванную.

Нагнулся, чтобы увидеть себя в зеркале. Он был высокого роста, а бледность и четырехдневная щетина придавали ему сходство с человеком, выжившим после долгого пребывания в плену. Кто‑то утверждал, что может с первого взгляда определить, что он трэвеллер, а кто‑то – что он совсем не похож на тинкера, кроме того, у них чрезвычайно редко можно увидеть седые волосы: самым старым пейви, как они себя называли, из всех, кого он знал, была бабушка Деклана Маккуорри, скончавшаяся в пятьдесят девять лет.

Пришла кошка. Как она узнала, что он вернулся? Надо бы об этом написать в «Фортэн таймс».

Что он точно знал, так это как она пробралось к нему: через подвальное окошко, вверх по ступенькам подвальной лестницы и через щель в кухонной двери.

Присев на край унитаза, Киллиан взял кошку на руки и продолжал разглядывать себя в зеркало. На него смотрел измотанный до предела, с опустошенным взглядом мужчина.

К этому дому он присматривался уже год, с тех самых пор как экономика Ирландии покатилась под откос. Всего лишь за шесть месяцев уровень безработицы подскочил с пяти процентов до одиннадцати, по всему острову застройщики продавали недвижимость по бросовым ценам. Он никак не мог продать две свои роскошные квартиры, из которых открывался вид на Лаган в Белфасте. За каждую он просил по полмиллиона, но последнее предложение, которое он получил, – четыреста тысяч за обе квартиры, а значит, он задолжает триста тысяч как минимум.

Разумеется, деньги этого чертова Дика Коултера могли помочь ему избавиться от долгов. Он мог бы продать квартиры и купить этот дом. Боже, да он мог начать жить по‑настоящему!

Нет, нельзя долго об этом думать.

Можно сглазить.

– Будь что будет. Я хочу сказать, что никогда нельзя загадывать, верно? – обратился он к кошке.

Кошка была непривычна к длинным речам. Старушка, жившая по соседству, никогда с ней не разговаривала, и кошка недоуменно смотрела на своего второго хозяина, наклоняя голову то вправо, то влево, как прислушивающаяся собака.

– Знаешь, где я был? Я весь мир объехал, Китти, поверь мне! – воскликнул мужчина.

Такую простенькую кличку кошка получила после того, как старушка назвала ему полное имя кошки – а было это год назад, – такое вычурное, жеманное, что новый владелец тут же его забыл.