|
А разрешение делать "все, что хотите" сразу развязало руки баязетскому гарнизону... 12 Белые флаги тут же сорвали. Будто живительный ветер пробежал по фасам и казематам. Снова окутываясь дымом, цитадель вдруг заговорила в полную мощь своей силы - огнем и смехом, пальбой и свистом, руганью и пулями, ракетами и воплями. - На стены, братцы! Бей их... Клюгенау спокойно пронаблюдал, как Пацевича спустили с крыши, и, странно хмыкнув, барон спрятал "ле-фоше" в карман. Не спеша сойдя во двор, инженер направился сразу к воротам, чтобы укрепить их заново. - А кто же теперь командует? - полюбопытствовал Исмаил-хан (имея, очевидно, себя на примете). - Пока что я. - снебрежничал Клюгенау. - Вы, любезный хан, слишком старательно разворотили мои баррикады. И позвольте мне заняться их вторичным созиданием... Баязет был окружен сверкающим поясом, - крепость медленно наполнялась пороховыми газами, которые не успевали выдувать сквозняки. Лавина турок уже тронулась в паническом бегстве, и капитан Сивицкий в госпитале невольно задержал корнцанг в руке. - Я не могу оперировать, - сказал он. - Пылища, дым, шум... Пусть турки отбегут подальше. Все трясется... Карабанов учасгия в стрельбе не принимал - он вышел на фас цитадели и, присев на краю крыши, остолбенело наблюдал за избиением врага. Коричневые камни постепенно делались красными от крови, по брустверам кровь ползла, сворачиваясь в пыли тяжелыми густыми струями... - Здравствуй, лодырь, - подошел к нему веселый Ватнин. - А ты чего не стреляешь? Набивай руку, пригодится. - Без меня хватает, - огрызнулся поручик. Стрельба медленно утихала - турки, которые повсзучее и полегче на ногу, успели убежать далеко. Ватнин присел на раскаленную крышу радом с Карабановым. - Про тебя, Елисеич, тут разное толкуют, - сказал он. - Говорят, что ты сегодня как бы... тово! Пиф-паф хотел себе сдалать. - И есаул, приставив палец к виску, выразительно щелкнул языком. - Не знаю, правда сие или врут люди? - Может, и правда! - согласился Карабанов. Ватнин помолчал и вдруг зашептал ему на ухо: - Слышь-ка, что я скажу тебе... Пацевича-то нашего помогли убрать от греха. - Как это? - не понял Карабанов. - Да так. Я- го здесь был, никуды не отлу чался, так все видел... Первая пуля его в плечо вдарила. А вторая-то уже в спину жалила. Изнутри крепости, стало быть... Вот я и смекаю - не ты ли это, Елисеич? Карабанов, дернувшись, встал: - Иди ты к черту, есаул! Наверное, сам его шлепнул, а теперь "камедь ломаешь"... Ватнин смутился. - Оно, конешно, - сказал он. - Вы все благородные. Рази же от ьлс правду узнаешь?... Карабанов ушел. В крепости, еше недавно погруженной в мрачное отчаяние, теперь царило какое-то бурное веселье. С высоты фасов дружно выли казаки: Ты, Расея, ты, Расея, Мать расейская земля, У меня, да у казака, Кучерявы волоса.. Из казематов неслась строевая: Мундир черный надеван. |
