|
Подергав плохо выбритой щекой, полковник неожиданно спросил в упор: - Скажите, поручик: Аглая Егоровна что-нибудь пишет вам из Игдыра? Карабанов пожал плечами, невольно следя за полетом мотылька. - Нет. Я и не жду, господин полковник. Хвощинский отвернулся к окну, заставленному мелкими разноцветными стеклышками, ковырнул дряблую от жары замазку. - Вот и мне, - сказал он, - тоже ничего. Странно!.. Ярко вспыхнула лампа - это сгорел неосторожный мотылек. - Идите, - разрешил полковник. - Вы мне больше не нужны. 7 Карабанов сквозь сон слышал пачку далеких выстрелов, потом тревожный топот и фырканье коней. Окончательно разбудил его голос Ватнина. - Тебе бы его за волосню схватить да к седлу нагнетать покрепче, - авторитетно советовал есаул кому-то из казаков. - Да, его схватишь, как не так, - отвечал чей-то незнакомый Карабанову голос. - У него башка напрочь обритая. Кусается, стерва... Поручик долго выпутывал себя из кисейного полога, навешенного от мух. Сладко потягиваясь отдохнувшим телом, вышел из палатки. Назар Минаевич, босой, в деревенской рубахе, расцвеченной красным горошком, накинув на плечи офицерское пальто наопашь, гулял вдоль коновязи. - А-а, мое почтение! - приветствовал есаул Андрея, почесывая живот под рубахой. - Очень уж ты крепко спал, будить не хотелось. А у нас тут сшибка была... - Что такое? Стреляли, кажется... Ватнин рассказал, что, когда баранту погнали обратно на Зангезур с водопоя, несколько турок влезли в гурт скота и, пригнув головы, скрывая себя, пытались незаметно приблизиться к лагерю. - Видать, казацкую жизнь посмотреть захотели, - пояснил есаул. - Эвон, лежат они... Окруженные роем мух, невдалеке лежали трупы убитых в схватке врагов: английские кавалерийские френчи, сшитые не по росту, доходили некоторым туркам лишь до локтей, на многих штаны были надеты впереверт - назад ширинками. С десяток трофейных карабинов типа "минье" валялось тут же. - "Сувари", - сказал Ватнин, перестав чесаться. - Это уланы турецкие. Англичане им даже седла свои дали. Только они в них сидеть не умеют! - Что же ты не разбудил меня, Назар Минаевич? - обиделся Карабанов. - Жалко тебе было, что ли?.. Сели завтракать под открытым небом. По соседству с офицерами расположились казаки. Чинно, с присвистом и придыханием распивали чаи. Ватнин скинул с себя и рубашку. Голый по пояс, часто вытирая со лба капли пота, он домахивал уже второй котелок пшенной каши. - Курда бояться нечего, - между делом поучал он казаков помоложе. - Он тебя выше оттого только, что чалму на башке лихо крутит. У него пистоля два-три за кушаком, и все ржавые. Хорошо, коли один стрелит! Летит он на тебя стрелою, орет при этом об аллахе своем. Иногда и матерно. Многие тут и плошают: со спины ему кажутся. Курд только и ждет этого. Теперича-то догонит тебя. Лошадка у него - да! - бойкая... Карабанов с завистью, естественной в военном человеке, оглядывал могучую фигуру есаула. На Кавказе о Ватнине ходили легенды. Шамиль когда-то в гневе, теряя своих мюридов, назвал Ватнина "деджалом" - дьяволом; чеченцы окрестили его Буга-Назар (Назар-Силач); но был за есаулом еще один негласный титул Батман-Клыча (Богатырь с пудовым мечом)... - Чеченцы-то, - сказал Ватнин, наевшись, - столь крепко меня уважали, что ежели сикурсирую их с казаками, то они, из почтения ко мне, почитают за лучшее повернуть обратно. |
